Шерали встал, подхватив сопротивлявшегося «джигита».
— Все обошлось, отец. Перепутали меня с кем-то. Но быстро разобрались. Зато я с товарищем Орлянским повидался. Он и довез меня сюда на машине.
— Товарищ Орлянский? — переспросил старик. — Жаль, что я его не видел. Есть до него разговор.
— Опять с кем-то спор?
Но Опанас Гаврилович не ответил.
— Жаль… Проболтал с этим Равчуком.
— Жив старик?
— Что с ним сделается. В лесу такой воздух, что до ста лет дотянешь и не заметишь.
Бабка Марфа уже припасала на стол.
— Суматошный народ, — ворчала она, по-людски не могут. Один приехал, другой уехал.
— Ну, бабушка, успокойся…
— Как это успокойся?
— Прогуляются, а завтра вернутся.
Сели за стол. К Опанасу Гавриловичу вернулось хорошее настроение, он с аппетитом ел, расспрашивал зятя о работе, рассказывал о своих делах.
Лесник совсем забыл о Равчуке и его брате. Да и что вспоминать. Приехал какой-то брат, так приехал.
ОБЫКНОВЕННЫЙ ДЕНЬ
Шерали уходил с сыном в глубь леса. Он узнавал участки старых порубок — здесь пробился из земли буйный молодняк.
Попадались знакомые места, где и он когда-то поработал при посадке.
— Вот они… Вытянулись! — невольно восхищался Шерали.
Было как-то тепло, радостно. Ему казалось, что вовсе и не листья шелестят, а каждое знакомое деревце шепчет слова благодарности и каждый знакомый зеленый великан приветствует его как старого друга.