— Верно говоришь! Все кладется в общий котел. Все выносится на общий стол! Но, правду сказать, очень трудно достается ваш хлопок. Сам-то я не видел, но знающие люди говорят, почти круглый год нужно работать.
Старик погладил по головке внука, все еще уплетавшего малину.
— Ну, покончил с ягодами, Бориска? И измазался же ты! Добро, если мать еще не вернулась. Попало бы нам от нее!
Дед встал, прихватил с собой порожний горшочек и направился к лошади.
— Вымой-ка, сынок, лицо и руки, пойдем домой. Засиделись тут.
Солнце поднялось высоко, и теперь все краски в лесу стали ярче, запахи сильнее, поверхность озера покрылась серебряными блестками.
— Поедем все вместе, лошадь выдержит, животина здоровая, — предложил Опанас Гаврилович.
— Нет, батько, езжайте. Я пройдусь немного.
— Что, соскучился по лесу? — спросил старик, садясь на коня. — Не задерживайся долго!
Лошадь тронулась, за ней побежали собаки. Через минуту все исчезли в густом лесу.
Шерали глубоко вздохнул. Как прекрасен был этот светлый день! Мирный, обыкновенный день нашей жизни…
ЛЕС БЫВАЕТ СТРАШНЫМ
Вместительный дом Опанаса Гавриловича, срубленный из толстых бревен, стоял на небольшой поляне, окруженной вековыми деревьями. Со стороны двора к нему примыкала пристройка, одно окно которой выходило на восток, другое — на запад. Поэтому с самого раннего утра и до вечера здесь было солнечно и светло.
После того, как младшая дочь Опанаса Гавриловича уехала учиться, а спустя некоторое время отбыла с мужем в Узбекистан и Тамара, дом опустел. Сам хозяин почти никогда не заглядывал в эту пристройку. Да и дома-то он бывал редко: уедет утром и вернется только вечером. Дверь пристройки открывалась в тех редких случаях, когда к Опанасу Гавриловичу приезжали работники лесничества, инструкторы или начальство из области. Перед восточным окном пристройки свешивались кудрявые ветви рябины, каким-то чудом выросшей здесь.
Осенью на ней ярким пламенем горели гроздья ягод. Их оставляли нетронутыми зимой. И они красными брызгами выделялись на фоне белоснежных крыш.
Бабка Марфа однажды обратила на это внимание своего хмурого брата:
— Прямо как невеста наша рябинка. С красными серьгами на ушах.
— Ишь ты, невеста, — усмехнулся в усы Опанас Гаврилович.
Смущенная старушка поспешила скрыться в кухне с массивной печью.
В пристройке пахло смолой и лесными сухими травами. Сюда, в эту пристройку, торжественно ввел Опанас Гаврилович молодых — Тамару и Шерали, — объявив:
ebooksa