Константин обернулся к старшему брату:
— Что Василий скажет об этом?
— Я уповаю на понимание между людьми доброй воли, — уклончиво ответил соправитель.
— Но здесь не идет речь о людях доброй воли. Это русы! Русы!!!
— Но рядом с Владимиром есть Олаф, его побратим, он человек благородный и великодушный.
— Правда, правда! Конечно, Олаф! — Константин обернулся к Ижберну. — Почему же ты молчишь об Олафе?
— Потому что таких викингов, как Олаф, немного, брат, — ответила за посла принцесса.
— Анна! — воскликнул Василий. — Я тебя предупредил! Чтоб ни слова зловещания, ни от тебя, ни от других!
— Не смей повышать голос на невесту киевского князя! — одернула та императора.
— Мне страшно, — искренне пожаловался Константин. — А я не выношу страха, мне от него плохо.
— Мне там тоже было страшно, — заявил Ижберн. — За вас, за империю. Если я принял условия русов, то лишь для того, чтобы выиграть время. А нам оно нужно, дабы заключать договоры, укреплять оборону и обучать легионы. Действовать нужно быстро. Если немедленно не принять все меры, то в тот день, когда Варда Фока Младший придет со своими войсками, никакие, даже самые быстрые лошади не спасут вас, никакой лес вас не укроет.
— Хватит! Пусть он замолчит! Арестуйте его, делайте с ним, что угодно, но пусть он молчит! — закричал Константин.
Варанги из наемников-викингов проводили своего начальника Ижберна под арест. В его собственные покои. Ночью у входа в них появилась девичья фигура. Но ее не пропустили стражники, облаченные в амуницию, представлявшую собой смесь традиционного обмундирования и оружия викингов с блестящими византийскими доспехами.
— Сюда никому нельзя, — остановил ее начальник караула. — Приказ императора!
Девушка откинула вуаль. В лунном свете блеснули жемчужины на полуобнаженной пышной груди. На стражников с вызовом смотрела принцесса Анна.
— Пропустите ее, — буркнул варанг.
Она вошла в покои, облицованные мрамором и бронзой.
— Приветствую тебя, Ижберн! — сказала Анна и прижалась спиной к ребристой входной колонне.
— Анна? Что ты здесь делаешь? — удивился полководец и скрестил на груди руки.
— Никогда не спрашивай у женщины, зачем она пришла к тебе! — заявила принцесса, подошла к Ижберну и развела его скрещенные руки. — Я ушла из дворца, потому что там трудно дышать. Константина ослепляет ужас возможного заговора, он хочет твоей погибели, ибо знает, что ты сильнее их.