В замке наконец заметили движение неисчислимой группы вооруженных мужчин, тащивших на канатах заточенный ствол гигантского дерева. Последние группы бужан преодолевали откидной мост, ища укрытия за воротами крепости, владельцам которой каждый год платились подати за защиту.
Волынский князь Доморад и его воевода Житоваб с тревогой наблюдали из бойницы башни за приближающимся войском противника. Тяжелый деревянный мост, управляемый цепным механизмом, поднялся над глубоким рвом и наглухо запер собой вход в крепость. Защитники крепости в это время лебедками поднимали на стены тяжелые камни в сетках. Хорошо экипированные латники поднимались по длинным приставным лестницам и занимали свои места у бойниц.
Подгоняемые дружинниками князя Доморада женщины и дети спешно преодолели еще один, более легкий деревянный мост в замок. Его также захлопнул цепной механизм, но на этот раз цепь была не столь циклопической, как на крепостных воротах. С остальных сторон высокий замок был окружен водами Западного Буга.
Владимир, Олаф и Торгисль подошли к крепостным стенам на такое расстояние, что еще каких-то сто метров — и до них будут долетать стрелы. Киевский князь плоской стороной боевого топора преградил норвежскому королевичу дальнейший путь: глупо было бы погибнуть в самом начале штурма от пробной стрелы, прилетевшей с крепостной стены. Дождавшись, когда скрип и шум от колесницы приблизятся к нему, Владимир обернулся, поднял топор и покачал им, давая сигнал остановить махину. Тянувшие канаты йомсвикинги остановились и, развернувшись, уперлись руками в затесанный конец гигантского бревна.
Воины-бужане выстроились на крепостной стене и башне замка. Ветер теребил знамена с родовыми символами князя Доморада. Даны, йомсвикинги и норвежцы стояли под их стенами стройными рядами — голубоглазые, светловолосые, бородатые, кучерявые и с прямыми волосами, молодые и средних лет, в металлических шлемах и в деревянных или кожаных колпаках, лишь окованных крестом железной ленты, сосредоточенные или улыбающиеся в предвкушении скорой битвы. Владимир по совету Сигурда держал длинную паузу — на случай, если Доморад предпочтет сдаться и платить Киеву дань. Ведь его золотого сокола на красном поле тоже было видно с башни замка. Доморад уже понял, что это не просто набег морских разбойников. Это Киев требует подчиниться его власти.
Ничего не дождавшись, Владимир повернулся к войску и снова взмахнул топором.
– Óди-и-и-и-ин!!! — закричало две тысячи глоток, и «бурлаки» сызнова принялись разгонять тяжелую восьмиколесную повозку. С крепости в ответ раздались бранные выкрики, и когда бегущие викинги приблизились на достаточное расстояние, катапульта со стены запустила в полет первые камни. Несколько нападающих пали, сраженные ими. Но остальные продолжали бежать, разгоняя деревянную махину все быстрее.
Вот уже первые стрелы нашли своих жертв среди атакующих, и снова сработала катапульта, тяжелые камни которой настигли пару бегущих под гору «бурлаков». Один из них попал под тяжелую повозку и громоздкие колеса расплющили бедолагу. Но вот йомсвикинги побросали свои верви на разогнанную деревянную торпеду, и она, легко преодолев ров, с невероятной силой пробила толстый настил моста, вертикально перекрывавшего вход в крепость. Восьмиколесная многотонная колесница стала одновременно и тараном, и новым мостом.
— О-о-о-о-а-а-а-а-э-э-э-э!!! — торжествующе закричали викинги, взметнув мечи и топоры. Владимир, привыкший бегать по веслам, не сбавляя ходу легко пробежал по бревну над глубоким рвом и расширил пролом ворот крепости, яростно рубя доски в щепы. Сверху на последовавших за Владимиром данов сыпались стрелы, копья и камни, но, закрываясь деревянными круглыми щитами, викинги были неуязвимы. И вот они уже взбираются по приставным деревянным лестницам на крепостные стены и вступают в бой на узкой опалубке. Кто сравнится с викингами в умении драться на тесном пространстве палубы? Уж точно не бужане.
Кони защитников крепости, привязанные к коновязи во дворе, тревожно ржали от беготни, боевых кличей, воплей раненых и брани на поле боя. «Надо было все-таки атаковать их конницей, — сокрушался волынский воевода Житоваб. — Зря понадеялись в замке отсидеться».
Отряд норвежцев под командованием Олафа бросился к закрытым воротам замка и нарвался на первый десяток стрел, прилетевших с башни. Норвежцы присели на одно колено и закрылись щитами. Олаф слева от них прижался спиной к невысокой каменной стенке-парапету.
Отряд данов во главе с Владимиром пробрался вдоль крепостной стены. Они осматривали деревянный помост на цепи, закрывший вход в замок перед глубоким, как пропасть, но узким рвом.
— Ничего они не смогут сделать, — уверил своего князя воевода Житоваб. — Второго такого бревна на колесах у них нет.
Двадцатипятилетний Доморад не ответил. Он внимательно следил за слаженными действиями двух стройных юношей-викингов. Над одним из них на опалубке шла страшная сеча йомсвикингов с бужанами. Но юноша с золотым соколом на шлеме не обращал никакого внимания на брань над головой, всматриваясь в пантомиму второго викинга, который кидал воображаемый топор.
Олаф дал команду, норвежцы слаженно встали, и их лучники выпустили тучу стрел в защитников башни. Тем пришлось присесть, чтобы не быть пораженными. Какое-то время пространство перед воротами башни не обстреливалось сверху.
Владимир понял замысел Олафа и снял мешавший ему шлем. Норвежцы, переждав град стрел с башни, встали и выстрелили, прикрытые щитами передних товарищей. На башне снова присели. В этот момент Владимир разбежался и в прыжке метнул топор в ворота башни. Железный клинок впился в дерево очень глубоко, а сам князь спрятался за каменное укрытие. За ним подбежал и метнул топор еще один дан, но защитники башни были уже наготове: смертельная стрела пронзила доблестного воина.
Казалось, этой дуэли длиться вечно. Норвежцы своими стрелами заставляли бужан скрыться за кирпичной кладкой, а даны в этот момент метали топоры в ворота башни. При этом даны приноровились выбегать и метать топоры по два. В какой-то момент все ворота были утыканы тапр-оксами. Олаф свистнул и помахал Владимиру, давая понять, что готовится что-то новое. Затем он назначил старшего лучника. Под прикрытием стрел норвежцев Олаф бросился к крепостному рву и перепрыгнул его, повиснув на глубоко засаженных в дерево топорах. Такое мог совершить только шестнадцатилетний юноша, потому как он еще не слишком много весил.
Олаф принялся подниматься наверх по топорам. Пара из них, плохо воткнувшись, сорвалась и улетела в бездонный ров. Лазутчика заметил Доморад и, закричав, мечом указал лучникам на приближающегося врага. Те пару раз попытались выстрелить в юношу, но норвежцы дождем стрел не давали им высунуться. Лишь со стены прямо над воротами бужане вслепую швыряли большие камни в надежде, что какой-то из них собьет мальчишку-викинга. Норвежцы-лучники взяли камнеметов на прицел, и вот уже двое бужан с простреленными шеями рухнули со стены в ров.
А Олаф, протиснувшись в щель цепного механизма, нашел запирающий рычаг и что есть силы дернул его. Затем лихо, по-моряцки спустился вместе с цепью на откинувшийся мост и с неистовым воплем бросился в замок впереди топающих за ним норвежцев. Владимир заорал что есть мочи и повел данов на штурм.
Олаф, присев, увернулся от копья встречающего его бужанина, пырнул его снизу кинжалом в живот, выхватил копье и тут же всадил его в набежавшего защитника башни. Забегающим в замок норвежцам и данам не было удержу! К ним тут же присоединились йомсвикинги, подавившие последнее сопротивление в крепости. Викингов было, во-первых, больше, а во-вторых, как воины они были гораздо опытнее бужан, привыкших лишь пасти селян и «стричь» с них дань.