— В нашей стране дети учатся стрелять намного раньше, чем начинают что-нибудь соображать, — печально рассказывала Анисса Виктору, вынимая из стерилизатора только что обработанные хирургические инструменты: скальпель, зажимы, шприцы, ножницы.
Эфиопка готовилась к операции. Полчаса назад привезли раненного в перестрелке мужчину. Подготовив инструменты, она еще раз изучила снимок.
— Вы мне поможете, мистер Лавров? А то здесь пуля в грудной клетке, недалеко от сердца. До госпиталя в Могадишо могут и не довезти…
— Я-а-а? — Виктор с недоверием посмотрел на африканку. — А где ваш рентгенолог?
— Он был убит на прошлой неделе, — буднично ответила эфиопка, что-то записывая у себя в журнале, будто речь шла о человеке, ушедшем в отпуск.
Виктор был шокирован. Человек, регулярно спасающий жизни, рассуждает о смерти своего коллеги так легко, будто тот вышел попить кофе и скоро вернется. Что это? Профессиональный цинизм или врожденное безразличие?
— Так поможете? Просто мои ассистентки опять разбежались кто куда, — улыбнулась Анисса прекрасной белозубой улыбкой. — А вы — мужчина сильный и не боитесь крови.
Виктор все еще был в замешательстве. Да, в его жизни бывало всякое: он лечил туземцев племени хули от малярии, зашивал небольшие порезы индейцам племени ватуси в джунглях, где до ближайшей больницы сотни километров, и даже принимал роды у негритянки в Папуа — Новой Гвинее. Конечно, он не боялся крови, но здесь… так просто взять и стать ассистентом хирурга?
— В воюющей стране научишься переживать молча. Особенно когда постоянно нужно кого-то спасать. Скальпель!
Анисса и Виктор стояли в операционной, полностью экипированные соответственно случаю — одетые в халаты, завязывающиеся сзади, в масках, закрывающих лица до глаз, шапочках и стерильных перчатках. Перед ними на столе лежал сорокалетний скотовод, случайно оказавшийся в зоне перестрелки двух враждующих группировок. Мужчина был под наркозом. Рядом с Аниссой и Виктором находилась восемнадцатилетняя Лейя. Ей мать поручила следить за давлением пациента.
Лавров еще ничего не сделал, а уже вспотел, к тому же у него страшно чесался нос, и это доставляло нестерпимые мучения. «Видели бы меня сейчас мои дочки…» — думал Виктор, передавая Аниссе скальпель.
— Проклятые бандиты. Покарает их кори-исмарис…[14] — сердито произнесла Анисса, делая надрез.
— А вы первый раз это делаете? — Виктор смотрел на Аниссу с недоверием.
— Что? Ругаюсь? — переспросила женщина и тут же скомандовала: — Тампон!
Лавров понял, что в искусстве иронии ему с этой женщиной не тягаться и протянул ей тампон.
— …Мне еще повезло. Я уехала учиться в Европу до развала страны, — вдруг перескочила на другую тему Анисса. — Вернулась, а тут уже такой беспредел… Тампон!
Виктор протянул Аниссе заранее приготовленный тампон из марли.
— …Когда свергли президента, новые лидеры никак не могли между собой договориться, — продолжала Анисса между делом. — Каждый считал себя главнее другого, хотел управлять страной. А нас просто растерзали. Помогите мне, мистер Лавров. Надо вскрыть грудину. Лейя, доченька, ты тоже помогай!
Анисса подцепила мягкие ткани тела оперируемого крючками и стала раздвигать их в разные стороны. Но двух рук не хватало, к женщине-хирургу подключились ее дочка и украинский журналист.
— Сильнее, чуть сильнее… Вот так, — контролировала движения ассистентов Анисса. — Родители хотели уехать обратно в Эфиопию, но не успели. Отца — убили, мать сошла с ума… Та-а-а-к, что у нас тут?..