Саранча

Вахмистр, не понимая шуток, грозно поглядел в темный угол, оттуда неслось это поучение Саади.

– Эй, смотри, Багир! – крикнул он. Обратясь к Ибрагиму-Заде, заявил: – Я домой не рвусь. У меня детей нет.

К ним подошел Мамед, старый казак с бурыми усами, склонный к важным спорам, с памятью, засоренной изречениями.

– Э, не прикидывайся, векиль-баши! – заметил он. – Сам же говорил, что первенца ждешь. И не о том речь…

Ибрагим-Заде обрадовался поддержке:

– И не о том. Я говорю – командир такую строгость завел! Я нынче у него просился – дома большое дело одно,

– не отпустил.

– Порядок! На то он и англичанин.

– Да что ты в них, как в пророка, веришь!

– На то он и англичанин, говорю, чтобы нас к порядку приучать. Без этого с персидскими казаками разве сладишь? А тебе когда нужно-то?

– Завтра, Гулям-Гуссейн, завтра. Будешь братом родным, если отпустишь.

– Сам не могу.

– Командира попроси, он тебя любит.

– А командира и просить нечего: завтра он назначил весь первый взвод сопровождать его в прогулку. На Тагибустан едем. – Он поднял голос. – На Тагибустан едем!

Наш командир, консул и начальник банка, с женами.

На скулах у Ибрагима-Заде заиграли желваки, он отошел к своему седлу и принялся возиться с подпругой.

– Я слышал, будто женится командир на дочери консула? – сказал Мамед.

– Не твоего ума дело, на ком командир женится! –

Вахмистр стоял руки в боки и притопывал ноговицей. – На свояченице банкира он, может быть, и женится, а у консула и дочери нет.

Он вышел из казармы.