Саранча

– Вы не нуждаетесь в фарфоровой посуде? – произнес посетитель слова пароля.

Из-за наклоненной – вот-вот упадет из рук – лампы на него посмотрело горе. Да, именно таким представлялся готовому, прирожденному опыту воображения Павла

Алексеевича взгляд человеческого несчастья. Молодое, изможденное, как бы отозвавшееся всем болезням, приносимым в аптеку, еврейское лицо, отороченное первой порослью бородки, освещалось скорбными черными глазами, лихорадочно мерцавшими в опухших, заплаканных веках.

Молодой человек отрицательно замотал головой.

Елагин повторил:

– Вы не нуждаетесь в фарфоровой посуде?

И не услышал условного ответа. Повременил. Человек почти бросил лампу на прилавок. Он дрожал.

– Нет, нет, нам ничего не надо.

Павел Алексеевич оторопел.

Ему стало казаться, что он перепутал спасительную белиберду и попал в ловушку. Решился на отчаянное и ляпнул:

– Мне нужен товарищ «Пригородный». Я ему должен предложить фарфор.

– Товарищ «Пригородный» – это Изя, мой брат. Я не знаю вас, вы пришли на явку, а его нет в живых. Извините меня, но я два дня потерял память. Солдаты подняли его на штыки, я видел своими глазами. Сейчас.

Он вышел. За окнами засиял снег.

Вскоре, с тою же лампой, появился человек в студенческой тужурке, с заспанным лицом и совершенно осипшим голосом.

– Это вы предлагаете фарфор? – спросил он трудным шепотом. И ответил по уговору: – Нас, к сожалению, не устраивает дальнее расстояние.

– Не можете ли вы сказать, где находится «товарищ

Пермячка»?

– Могу. Третья Мещанская, дом Трунова, квартира пять, во дворе: это недалеко отсюда.

– Благодарю вас. А что случилось в этом доме?

– Погиб сын владельца аптеки. Он работал в революционном Красном кресте. «Они» пленных не берут.