Браво

– Все-таки я надеюсь, он вернется. Скоро прилетят мухи, и тогда он снова выползет за добычей. Они могут ложно обвинить меня и разлучить на долгие годы с женой и дочерью, но они не должны лишать меня всех моих радостей!

Старик смолк и задумался. Какое-то детское нетерпение загорелось в его глазах, и он переводил взгляд с трещины в доске – свидетельницы его долгого заточения – на лицо сына, словно вдруг усомнившись в своих радостях.

– Ну что ж, пусть заберут и паука! – сказал он, спрятав голову под одеяло. – Я не стану их проклинать!

– Отец!

Узник не отвечал.

– Отец!

– Якопо!

Теперь умолк браво. Хотя душа его рвалась от нетерпеливого желания взглянуть в открытое лицо Джельсомины, которая слушала затаив дыхание, он не решался даже украдкой посмотреть в ее сторону.

– Ты слышишь меня, сын? – сказал старик, высовывая голову из-под одеяла. – Неужели у них хватит жестокости выгнать паука из моей камеры?

– Они оставят тебе это удовольствие, отец, ведь оно не грозит ни их власти, ни славе. Пока сенат держит народ за горло и сохраняет при этом свое доброе имя, твоей радости не станут завидовать!

– Ну хорошо. А то я боялся: ведь грустно лишиться единственного друга в камере!

Якопо как мог старался успокоить старика и понемногу перевел разговор на другие предметы. Он положил рядом с постелью свертки с едой, которые ему было дозволено приносить, и, еще раз обнадежив отца скорым освобождением, собрался уходить.

– Я постараюсь верить тебе, сын мой, – сказал старик; у него были основания сомневаться в том, что он слышал уже много раз. – Я сделаю все, чтобы верить. Скажи матери

– я всегда думаю о ней и молюсь за нее, и от имени твоего несчастного отца благослови сестру.

Браво покорно опустил голову, всячески стремясь уклониться от дальнейшего разговора. По знаку отца он вновь стал на колени и получил прощальное благословение. Затем, приведя в порядок камеру и попытавшись увеличить щели между досками, чтобы воздух и свет свободнее проходили в помещение, Якопо вышел.

Браво и Джельсомина не проронили ни слова, идя запутанными коридорами, по которым они раньше поднялись наверх, пока снова не очутились на Мосту Вздохов.

Здесь редко ступала человеческая нога, поэтому девушка с чисто женской сообразительностью выбрала это место для разговора с Якопо.

– По-твоему, он изменился? – спросила она, прислонившись к арке.

– Очень.

– Ты думаешь о чем-то страшном!