Браво

– Знаю, синьор.

– Приходилось ли тебе иметь с ним какие-нибудь дела?

– Да, синьор.

Этот ответ был выслушан с явным интересом.

– Знаешь ты, где сейчас находится дон Камилло Монфорте?

Якопо колебался. Учитывая огромную осведомленность Совета, он сомневался, разумно ли отрицать свою причастность к побегу влюбленных. И, кроме того, в ту минуту ему тяжело было лгать.

– Не можешь ли ты сказать, почему молодого герцога нет сейчас в его дворце? – повторил секретарь.

– Ваша милость, он покинул Венецию навсегда.

– Откуда ты знаешь об этом? Неужели он сделал поверенным своих тайн наемного убийцу?

Улыбка на лице Якопо выражала такое безграничное презрение, что при виде ее секретарь тайного трибунала снова уткнулся носом в бумаги.

– Я повторяю вопрос: он доверял тебе?

– В этом деле, синьор, доверял. Дон Камилло Монфорте сам сказал мне, что никогда не вернется в Венецию!

– Но это невозможно! Ведь тогда он должен навсегда оставить все свои надежды и лишиться огромного состояния!

– Его утешает любовь знатной наследницы и ее богатство.

Несмотря на приобретенную долгим опытом сдержанность и привычное достоинство, которое они всегда сохраняли при исполнении этих таинственных обязанностей, среди судей снова произошло замешательство.

– Пусть стража выйдет, – произнес инквизитор в красной мантии.

Когда приказание было исполнено и в зале остались только члены Совета Трех, обвиняемый и секретарь, допрос продолжался, и сенаторы, полагавшие, что их маски производят впечатление на браво, и прибегая ко всякого рода коварным трюкам, задавали вопросы.

– Ты сообщил важную весть, Якопо, – продолжал человек в алой мантии. – Если ты будешь благоразумен и расскажешь нам все подробности, это может спасти тебе жизнь.

– Что же вы хотите от меня услышать, ваша светлость?

Ясно, что Совет знает о побеге дона Камилло, и я никогда не поверю, что глаза, которые постоянно открыты, не заметили исчезновения дочери покойного сенатора Тьеполо.