– Мне нравится мистер Эванс, – услышала она собственный голос.
– В таком случае ты единственная в своем роде. Мой брат – неприветливый, злой и бесчестный человек. А как ты ладишь с моей младшей сестрой Луизой?
– Тетя Лу очень милая, – ответила Кэрри.
Она посмотрела на унизанные кольцами пальцы миссис
Готобед с длинными, похожими на когти ногтями – пальцы держали чашечку из тонкого фарфора – и вспомнила маленькие, красные от воды руки тети Лу, которые мыли посуду, терли полы и чистили картофель.
– Милая, но глупая, – сказала миссис Готобед. – Всего боится, иначе давным-давно ушла бы от него. До конца своих дней она будет позволять ему помыкать ею. А тобой он тоже помыкает?
Кэрри решительно покачала головой.
– И ты его не боишься? В таком случае, пожалуйста, передай ему кое-что от меня. – Она отпила чай и так долго и задумчиво смотрела в огонь, что Кэрри решила, что она забыла про нее. Кэрри успела съесть весь хлеб с маслом и дочиста выскребла блюдечко с джемом из черники, прежде чем миссис Готобед перевела на нее взгляд и заговорила медленно и отчетливо.
– Когда я умру, – сказала она, – ты передашь ему от меня, что я его не забыла. Я не забыла, что он мой родной брат, хотя порой бываешь гораздо больше обязана чужим людям. Что я сделала то, что сделала, только потому, что считала это справедливым, а вовсе не для того, чтобы причинить ему зло. – Поставив чашку на стол, она тихонько рассмеялась, а глаза ее заблистали, как блестят под водой бесцветные камешки. – Только обязательно подожди, пока меня положат в гроб. Не то он явится сюда, будет топать ногами и кричать, а у меня на это нет сил. – Помолчав, она спросила: – Ты поняла, что я тебе сказала?
Кэрри кивнула, но это была ложь. Она ничего не поняла, но признаться в этом ей было стыдно. Ее смущали и сама миссис Готобед, и ее манера спокойно рассуждать о смерти, словно об отдыхе: «Когда я поеду отдыхать…»
Кэрри не могла оторвать глаз от собственных рук, а уши у нее пылали. Но миссис Готобед больше ничего не сказала, и, когда Кэрри наконец осмелилась взглянуть на нее, оказалось, что она лежит в кресле, а голова у нее скатилась набок. Она лежала так неподвижно, что Кэрри засомневалась, не умерла ли она, но, когда вскочила, чтобы бежать и позвать Хепзебу, заметила, что грудь у миссис Готобед мерно колышется, а значит, она просто спит. Тем не менее
Кэрри выбежала из комнаты и помчалась через холл в кухню.
– Хепзеба! – крикнула она, и Хепзеба подошла к ней, с минуту держала ее в своих объятиях, потом подняла ее подбородок и заглянула ей в лицо. – Ничего не случилось, – заикаясь, сказала Кэрри. – Она заснула.
Хепзеба кивнула, ласково погладив ее по щеке, и сказала:
– Тогда я, пожалуй, схожу к ней, а ты побудь здесь с
Альбертом.
– Испугалась? – спросил сидящий у огня Альберт, когда Хепзеба ушла.
– Нет, – ответила Кэрри. Но поскольку она на самом деле испугалась, то сейчас рассердилась на Альберта. – Я
решила, что она умерла, и все это из-за тебя. Еще тогда, когда мы пришли к вам в первый раз, ты мне сказал, что она умирает. А с тех пор прошло несколько месяцев.
– Она умирает, – подтвердил Альберт. – Ты хочешь сказать, что я не должен был говорить тебе об этом?