– Скоро все будет готово, – сказал он. – Выпьете по чашке чая, что-нибудь поедите. Может, кусочек ветчины, поджаренный хлеб и помидоры, а? Или что-нибудь горячее, чтобы посытнее было в дороге?
– Нику нельзя. От жирного его может стошнить. Он плохо переносит поезд, – тоненьким голосом сказала
Кэрри.
– Тогда кашу. – Он беспомощно огляделся.
– Я сама сварю, – сказала Кэрри.
Она сняла с полки кастрюлю, достала из буфета пакет с овсянкой и, не глядя на него, занялась делом. Но чувствовала, что он смотрит на нее. Спиной ощущала его взгляд. А
когда обернулась, он накрывал на стол.
– Тетя Лу… – начала она и затаила дыхание.
– Сбежала. Со своим избранником. Ты знала?
Она закусила губу так, что ей стало больно.
– Ник знал. А я нет.
Он хмыкнул, уронил ложку и наклонился, чтобы ее поднять.
– Она сама решила свою судьбу. Потом пожнет то, что посеяла!
– Вы сердитесь? – спросила у него Кэрри.
Он задумчиво чмокнул челюстью.
– Она ела очень много, ваша тетя Лу. Все жевала, жевала, как кролик. Теперь, когда, она уехала, одним ртом станет меньше, а значит, больше будет доход. Когда Фред вернется и займется делом, выгода станет заметней.
Кэрри вспомнился Фред на уборке сена. Как он стоял, нахмурившись, и говорил миссис Готобед, что не вернется в лавку после войны, что займется другим делом…
– Значит, мальчишке она призналась? – спросил мистер
Эванс. – Почему же тогда не сказала мне? Не рассказала все откровенно, а сбежала, как вор в ночи? Оставила записку! Это, конечно, меня рассердило!
– Может, она боялась что вы будете ее ругать, – предположила Кэрри, но он только презрительно фыркнул.