Спрятанные во времени

— А! Вы не Афонин ли сын? — просветлел хозяин, хлопнув по столу. — Жаль его, жаль, прекрасный был человек.

— Нет, не его. Я троюродный.

— А-а…

— Недавно в Москве. Ездил… в экспедицию… там, на Дальнем Востоке. Дай, думаю, проведаю тетку. Мы, кажется, еще детьми виделись. Чудная штука — одногодки племянник с теткой. Только адрес сначала дали другой — какая-то комната на Мясницкой.

— Не, там ее не ищите. Она… точно не скажу где. Может, в Казахстане. Не знаю. А комната? Давно ушла комната, лет пять как. Вы и впрямь с ней далеко разминулись. А я вас приглашаю погостить здесь, — неожиданно предложил хозяин. — Вы меня не стесните. Только привозите еду с собой, пансион вам не обеспечу.

— Спасибо, я бы рад, но какой там? Работа.

— Сегодня все равно придется заночевать — паровик ушел. Машины, как я понял, у вас нет?

— Нет, — в груди Ильи что-то екнуло, ночевать он тут не рассчитывал.

— Значит, без вариантов. Есть еще комната, пошли, покажу.

Хозяин проводил Илью в крошечный чулан со скошенным потолком, снабженный скамейкой и вделанным в стену столиком под окном, как в вагоне. Там стояла духота, сразу захотелось открыть окно, но оно было наглухо забито. Спертый воздух, отдававший мастикой, можно было резать ломтями.

— Дверь держите открытой, а то задохнетесь тут.

— Может, я лучше на улице заночую? Жалко терять такую ночь, хочется подышать после города. Carpe diem65, — блеснул Илья немногим, что знал в латыни.

— Как хотите. Под навесом тогда. Холодно будет, возвращайтесь. Я на ночь не закрываю.

Они вышли на улицу, где Талый быстро распорядился, сдвинув лодочкой две скамейки, затем принес подушку, плоскую как голодный клоп, и тулуп:

— Это вам для полноты ощущений.

Илья лег, не разуваясь, как был, завернулся в пахучую овчину и сразу же провалился в сон.

Тайский след

За полночь поднялся холодный ветер, небо прояснилось, полная колдовская луна, расчерченная ветвями, светила как безумный фонарь. Илья проснулся от холода и вертелся под тулупом не меньше часа, не в силах успокоиться и заснуть, то впадая в чуткое забытье, когда шум тревожимой ветром рощи слышался голосами, то страдал от припадка ясности, когда сна ни в одном глазу и тайны вселенной кажутся очевидными как овсянка. В такие минуты гений что-нибудь открывает, а нормальный человек ищет, чего бы выпить.

Измаявшись, так и не совладав с собой, он встал и осоловело прислонился к купальне, в которую нанесло листвы, так что воду покрывал сплошной буро-желтый слой. Было три часа. Идти на станцию еще рано. Чем занять себя — непонятно.

Илья долго смотрел на флигель с темным окном, но не пошел в него, а по-воровски пробрался к тыльной стороне дома, сам не уверенный, для чего. Походив вокруг, он вдруг ясно понял, что жаждет в него забраться — сил нет как жаждет. Какая-то его часть разумно советовала не дурить и идти в тепло, а другая подначивала и требовала.