мебелью. На витринах ювелирных лавок были выставлены браслеты...
Время от времени приходилось уступать дорогу идущим навстречу. Пешеходов встречалось мало, как правило, они передвигались в гамаках, иногда на лошади. В последнем случае за животным следовал слуга, отгоняющий москитов и неукоснительно повторяющий ее ритм: слуга шел рысью, когда шла рысью лошадь, галопом, когда лошадь переходила на галоп. И никогда не жаловался, какими бы ни были скорость и расстояние.
Иногда навстречу попадались «карру» под непромокаемым балдахином. Это повозка на коньках, скользящих по гладким камням. «Карру» тащили быки с колокольчиками, двигаясь предусмотрительно медленно. Как правило, быков вел мужчина, а впереди шел подросток — будущий почтарь.
— Два запряженных быка, медленным и спокойным шагом...— начал Роже, перефразируя известное стихотворение Буало.
— Везут по Фуншалу ленивого англичанина,— подхватил Робер шутливое перекраивание стиха.
Характер города постепенно менялся. Магазинов становилось меньше, улицы делались уже, кривее, мостовые — невыносимее. В то же время становился круче подъем. Начинались кварталы бедняков. Раскрытые окна домов, прилепившиеся к скалам, позволяли видеть скудную обстановку внутри. При взгляде на эти мрачные жилища становилось понятно, почему население острова все время сокращается от болезней, казалось бы, не подходящих для этого счастливого климата: скарлатина, проказа, не говоря уже о чахотке, которая пошла от англичан, приезжающих сюда, чтобы от нее избавиться.
Несущие гамак не сетовали на крутизну склона. Они продолжали шествие ровным и уверенным шагом, обмениваясь приветствиями со встречными.
«Карру» здесь не попадались. Их заменили «каррину», что-то вроде санок, великолепно приспособленных к этим горным склонам. «Каррину» попадались на каждом шагу, скользя с самой разной скоростью. Везли их обычно двое крепких мужчин, с помощью веревок, закрепленных на повозке.
Дамы сошли на землю перед монастырем францисканцев. Обещанная «достопримечательность» представляла собой большую залу в часовне, стены которой были выложены тремя тысячами человеческих черепов. Местные гиды не могли объяснить происхождение этой странной архитектуры.
Наглядевшись, путешественники стали спускаться по склону. Два пешехода сразу же отстали, так как не могли двигаться по мостовой быстро. Они награждали ее самыми нелестными словами.
— Ну и улицы здесь! — возмутился Роже, останавливаясь.— Не желали бы вы немного передохнуть или, по крайней мере, замедлить шаг?
— Я как раз собирался предложить вам то же самое,— ответил Робер.
— Чудесно! Я воспользуюсь нашим уединением, чтобы сделать вам предложение.
Роже напомнил, что вместе с сестрами Линдсей они наметили на завтра экскурсию в глубь острова. Понадобится переводчик, и Роже рассчитывает на своего друга.
— Боюсь, что это трудноисполнимо,— усомнился Робер.
— Почему?
— Потому что я работаю на всех туристов, а не на некоторых из них.
— Но мы не будем обосабливаться. Пусть с нами идут все, кто хочет. Те, кто останется в Фуншале, где все говорят по-английски, не нуждаются в переводчике. Весь город можно осмотреть за два часа, включая часовню с черепами. Впрочем, это должен решать мистер Томпсон, я с ним вечером поговорю.
Два друга догнали своих спутниц внизу. Те остановились, привлеченные смехом и восклицаниями, доносившимися из одного дома. Через некоторое время мимо туристов прошло шествие, сопровождаемое звуками веселой музыки и праздничными песнями.
Роже удивленно воскликнул:
ebooksa