У них с Лапрадом произошел короткий «разговор».
– Нас преследуют. Человек двадцать. Нужно спешить!
Встреча произошла незадолго до сумерек. Лео внезапно зарычал, Лапрад обернулся и резким движением снял ружье с предохранителя.
– Делайте, как я, черт бы вас побрал!
Гропа, бледный, но полный решимости, встал с ним рядом. Стелла почувствовала, как дрожь пробежала у нее по спине. Равнина казалась пустынной, ни одной рощицы не было поблизости, но высокая трава под косыми лучами солнца колебалась зловеще, словно скрывая полчища врагов.
Носильщики сбросили свои мешки и охраняли тыл с ружьями на изготовку. Внезапно метрах в пятидесяти из травы возникли фигуры, раскрашенные яркими полосами.
– Черт! У них боевая раскраска! Не стреляйте без моего приказа, молчите и, что бы ни случилось, беспрекословно подчиняйтесь мне!
От группы туземцев отделился один человек и медленно пошел к ним. В десяти шагах он остановился и поднял правую руку, ладонью вперед. Лапрад не двигался, но Стелле показалось, что он немного расслабился.
Туземец молча стоял несколько секунд в одной и той же позе, и Стелла смогла его как следует разглядеть. Он был очень высоким, выше шести футов ростом, широким в плечах и худощавым. В черных волосах, связанных узлом на макушке, торчали четыре больших пера, медленно покачиваясь на ветру. Лицо было свирепым и казалось еще более диким из-за ярких полос боевой раскраски, зеленых и фиолетовых. Но кожа между полосами была просто смуглой. В руках у него был лук, за спиной – колчан, полный стрел, а за поясом – два больших кремневых ножа с рукоятками из застывшей смолы.
– Аке, Тохира! – сказал Лапрад.
– Аке эту, Тохира ма!
– Все в порядке, – шепнул Лапрад Стелле. – Он ответил на мое приветствие.
Тераи обменялся с дикарем несколькими фразами.
– Они не желают, чтобы мы оставались на их территории. Впрочем, я и не собирался, так что проблему, возможно, удастся уладить. Имо романиа Ируандика, Тохира!
Лицо воина замкнулось.
– Ана Ируандика! Ируандика манну умбуру!
– Ируандика манну ихамбэ, ко!
– Ихамбэ шлафа!
Дикарь с презрением сплюнул на землю:
– Умбуру имино ихамбэ, ойя ихими?