«Боже, что со мной? Где я?»
Мир словно постоянно переворачивался с ног на голову, земля и небо менялись местами, и невозможно было понять идешь ты, подвешен в пространстве, летишь или падаешь в пропасть. Все привычные ориентиры сместились, чтобы сделать шаг, приходилось сосредотачиваться.
Что происходило внизу? Алекс осторожно присел, опустился на колени и присмотрелся. Бездна состояла из двух слоев. Первый был прозрачным, как слеза. А ниже бурлила и клубилась густая белая масса.
И верхний, и клубящийся, как кипящее молоко, нижний слой не были пустыми. То, что медленно, переворачиваясь и покачиваясь, плавало в льдисто-прозрачной, как родниковая вода субстанции, было целым. Дома, катера, заборы, автомобили, компьютеры, шкафы, столы, кровати, картины. С крупными предметами соседствовали мелкие — украшения, книги, лампы, посуда, рамки для фотографий, фотокамеры; с неодушевленными — люди и животные.
Когда Алекс впервые заметил молодого человека в костюме и галстуке-бабочке, то ахнул и протянул руку, желая вытащить его, помочь спастись. Но рука натолкнулась на твердую поверхность. Даже нет, это была не твердь, а нечто, напоминающее мармелад — что-то пружинящее, словно бы сделанное из каучука или резины, тугое, плотное.
Мужчина плыл, как диковинная рыба, и лицо его было безмятежным. Он не страдал, не стремился выбраться наружу по губам блуждала странная полуулыбка.
«Как он там дышит?» — смятенно подумал Алекс.
Он перевел взгляд чуть дальше и увидел животных — собаку и кошку. Пушистый котяра с роскошной белой шерстью и пес. Кажется, ризеншнауцер.
Как и человек, звери не выказывали никаких признаков беспокойства: не колотили лапами, не рвались, пытаясь выбраться. Они плыли, постепенно опускаясь на нижний уровень, как и все, что их окружало. Алекс заметил это постоянное, неотвратимое движение вниз. Предметы и существа словно притягивало туда неким магнитом — и они, кружась, как осенние листья, летели в глубину.
А там… Алекс смотрел и не верил тому, что видит.
Белая клокочущая субстанция не просто принимала все, что опускалось, погружалось в нее. Будто кислота, она растворяла то, что касалось ее поверхности. Садовая скамья, манекен в мехах, стул с резной спинкой, вышитая подушка, огромный телевизор — в этой вязкой, сметанообразной массе они таяли, как кусок рафинада в стакане кипятка.
Возле самой границы прозрачного и белого Алекс вдруг увидел женщину, которой прежде не замечал. Он не хотел видеть того, что произойдет с нею, но не мог отвезти глаз.
На женщине, лица которой Алекс не видел, были лишь туфли на тонких высоких каблуках и крошечный купальник. Длинные волосы плыли вокруг ее головы темным облаком, руки безвольно болтались вдоль тела.
Секунда — и вот она стала погружаться в белое. Девушка как будто собиралась нырнуть поглубже: сначала исчезли кончики пальцев, затем кисти, локти. И все это в полной тишине — плотной, тяжелой, как ртуть. Все, что происходило в этом месте, совершалось в таком абсолютном безмолвии, что казалось, будто звук и вовсе не был еще придуман Господом, не был дарован этому миру.
Когда в пенящейся массе скрылась голова девушки, Алекс прикрыл глаза и отвернулся — не мог смотреть на обезглавленное тело.
Сел, обхватив себя руками, зажмурился, стараясь преодолеть дурноту, отдышаться, прийти в себя. Алекс уже понял, где оказался. Не мог знать наверняка, однако был уверен, что не ошибается.
«Помнишь, Кайра, мы гадали, что происходит с проекциями после закрытия Порталов? Что с ними происходит рано или поздно, когда выцветают краски, окончательно пропадают вкусы и запахи? Теперь я знаю».
Пространственная Зона уничтожает проекции, созданные людьми. Как гигантский желудок, переваривает их вместе со всем, что внутри — в том числе и с Обитателями. Зона очищается, обнуляется, оборачивается пустотой. Пустота поглощает все сущее. С нее все начинается, и ею же заканчивается.
Алекс сидел, не в силах подняться и идти дальше. Да и куда идти? Он не знал. Импульс, который вел его, угас, исчез — как пропадали здесь свет, звук, запах. Он не видел Портала, через который вошел — и другого Портала тоже не было, да и быть не могло, наверное.
Он не знал, сколько времени прошло, и встрепенулся лишь, когда понял, что тоже медленно погружается. То, на чем он сидел, напоминало зыбучие пески: пусть на доли сантиметра, но его уже засосало вниз.