— Придумайте что-нибудь, пока есть время! — Капитан предложил разведчикам сигареты, и этот дружественный жест несколько сгладил резкость его слов. Затем он объяснил им, что для работы на рации они должны покинуть территорию лагеря, и пообещал прислать в помощь к нужному сроку своих людей.
Пока они разговаривали, подошли и остальные. Шура хотела посмотреть, как они устроились. Она привела с собой широкоплечего бородатого человека, выражение лица которого было одновременно и жестким, и добродушным. Одет он был в форменные брюки и гражданский пиджак.
Анатолий Невойт познакомил с ним немецких товарищей. Это был его заместитель, капитан Куприянов, лет на пятнадцать старше его. Весь облик капитана излучал спокойствие и уверенность.
Невойт, бросив еще раз внимательный взгляд на шалаши, пригласил Андре, Вилли и Эрнста на совещание. Они направились в сторону родника. Куприянов опустился на землю и знаком попросил Шуру сесть рядом. Не торопясь, он расспрашивал ее обо всем, что касалось прежней жизни радистов.
К началу знакомства Куприянов не подоспел, поэтому, когда он впервые услышал имя «Фриц», рот его невольно растянулся в широкой улыбке.
— Ну и имя тебе дали! — сказал он. — Макс — это еще звучит более или менее интернационально, почти как Максим. Вот, к примеру, Горький тоже Максим, да наши Пулеметы «максимы», а они разговаривают с гитлеровцами совсем не плохо. Но Фриц… Дружище, ты знаешь, кого мы называем фрицами?
Бывает, что человек хочет сделать как лучше, а выходит наоборот — одни насмешки. Фриц взял себе это подпольное имя, потому что очень любил писателя Фридриха Вольфа. О том, что сокращенной формой этого имени, то есть фрицами, во время войны стали называть фашистских агрессоров, он совершенно не думал.
— Значит, я Фриц вдвойне, — сказал он сердито, — а какой именно, ты еще увидишь, товарищ.
Тем временем трое остальных вместе с Невойтом склонились над картой Андре. Они сидели под деревянным мостиком, висевшим над речушкой на краю поляны. Здесь было достаточно светло, да и с воздуха их нельзя было заметить. Немецкие товарищи рассказали о своей задании. Время от времени Невойт кивал, соглашаясь с их словами, но большей частью слушал молча. Его палец с коротко остриженным ногтем плавно двигался вдоль голубой ленты Варты. Западнее реки проходила граница между гитлеровским рейхом и областью, объявленной фашистами генерал-губернаторством.
— Вот здесь или здесь, — начал Невойт, — вы перейдете границу. Кто вас будет сопровождать, зависит от обстоятельств. Вначале планировалось, что с вами пойдет другая группа партизан, возглавляемая майором Шаровым. Но при приземлении, упав на дерево, майор повредил себе позвоночник. Что с ним сейчас, точно я не знаю. Как только мы установим с ним связь, вопрос о вашем спутнике будет решен окончательно. — Рука командира скользнула по зеленой поверхности карты. — Вы должны понять, что местность, на которой мы с вами находимся, — это не русский партизанский лес. Хорошенько скрыться здесь нельзя, лес поделен на квадраты. — Он иронически улыбнулся. — Каждый участок имеет свой номер, а деревья все пересчитаны. Ты думаешь, что идешь по чаще, а на самом деле передвигаешься по шахматной доске. Один неверный шаг — и противник поставит тебе мат…
— Вот и у нас такие же леса, — вставил Вилли, — они не служат препятствием для того, кто хорошо знает местность. — Он говорил по-немецки, а Андре переводил.
— Верно. Поэтому надо быть особенно внимательным. — Командир партизан поднял палец и опустил его в точке карты на западном берегу Варты. — А вот здесь, товарищи, будет еще сложнее. Но об этом поговорим с поляками. Они вам передадут все в подробностях. — Он повернулся к молодому польскому лейтенанту, подошедшему к нему в этот момент. — Что случилось, Штефан? — спросил Невойт.
— Я бы не хотел вам мешать. — Лейтенант приложил к козырьку два пальца. — У нас просьба к гостям. Наши солдаты до хрипоты обсуждают событие вчерашней ночи. Мы, конечно, можем и сами объяснить им, почему с русского самолета спрыгнули немецкие парашютисты и кто они такие, но было бы лучше, если бы кто-нибудь из них сам показался у нас, а они на него посмотрели бы и послушали.
— Это лейтенант Штефан, начальник штаба батальона имени генерала Бема, — представил Невойт поляка. — Вы слышали его просьбу.
Эрнст хотя и не каждое слово понял, но все же уловил суть просьбы и решил сам пойти с лейтенантом.
— Возьми с собой кое-что из литературы, — посоветовал ему Андре. — Там наверняка есть люди, читающие по-русски или по-немецки.
Эрнст вынес из шалаша несколько экземпляров газеты «Правда» и газеты НКСГ. Штефан проводил его к лагерю батальона, находившемуся примерно в километре отсюда. Дорога шла смешанным лесом по долине. Земля была мягкая, пахло листвой и летом. Штефан шел чуть впереди.
В лагере с напряжением ожидали их прибытия. Эрнста тут же окружили бойцы и буквально забросали со всех сторон вопросами.
Солдаты интересовались всем, особенно те из них, кто попал в армию освобождения прямо со школьной скамьи или с отцовской пашни и мало зная или вообще ничего не слышал об антифашистской борьбе в Германии. Они жадно расспрашивали о Москве, интересовались положением на фронте. После всех этих вопросов был задан один, самый насущный, на который до сих пор им никто еще не мог дать ясного ответа: когда же будет разбит Гитлер?
Во время разговора солдаты полукругом расселись на земле. Эрнст раздал им агитационный материал. При этом его взгляд остановился на человеке, на которого он обратил внимание еще в самом начале разговора. На нем была серо-зеленая, без погон, форма фашистского жандарма. Поддавшись на уговоры польской девушки, он дезертировал из Радомско и перешел на сторону Войска Вольского.
ebooksa