Радиосигналы с Варты

— Это я вам могу обещать, — быстро ответил хозяин, обрадовавшись, что его не заставляют делать что-нибудь более серьезное. — У меня место надежное: сюда редко кто из посторонних заходит, а нацисты вообще не заглядывают. Живу я на отшибе и никогда никаких празднеств не устраиваю. Хутор у меня большой, так что места всем хватит и кормить их найдется чем. Но только и вы, когда понадобился, должны замолвить за меня словечко.

— Мы выдадим вам соответствующий документ о том, что вы оказывали нам помощь.

Хозяин кивнул, оказав, что бумажки будет вполне достаточно. Затем они обсудили кое-какие детали и обговорили пароль и отзыв. В этот момент Фриц подумал о тем, что этим опорным пунктом в случае необходимости могут воспользоваться и советские товарищи.

— Не все мои товарищи говорят по-немецки, — осторожно начал Фриц, — не удивляйтесь, если вам придется услышать и русскую речь. Это наши друзья, которые помогают нам. И еще одно: не вздумайте кому-нибудь сказать хоть слово о нашей с вами связи. Мы сразу же узнаем об этом, и тогда вам не поздоровится.

— Я с вами вполне откровенен, — заявил хозяин, — так что вы должны мне верить!

— Слепо верят только в бога, а чтобы верить человеку, прежде нужно убедиться в нем. — Фриц встал и подошел к окну, на подоконнике которого стояли горшки с геранью, потом посмотрел на осенний сад, как будто то, что в нем росло, интересовало его больше, чем человек, стоявший позади него. А Фриц стоял и думал о том, что хозяина хутора он, видимо, смог в чем-то убедить.

— Что я должен сделать, чтобы вы мне поверили? — спросил он.

В этот момент Фрицу показалось, что кусты у изгороди чуть-чуть зашевелились, словно от дуновения легкого ветерка. На какое-то мгновение ему даже почудилось, что он увидел голову Василия.

— Группа у нас большая, а транспорт наш находится далеко, за линией фронта. Если вы нам дадите два мешка муки, десять буханок хлеба и мяса, ну, скажем забьете телка, это и будет доказательством вашей надежности. Сделайте это, ну, допустим, не позднее завтрашнего утра, час вы можете назвать сами, а место… — Он предложил место возможной встречи на перекрестке лесных дорог, о котором ранее договорился с Невойтом, и вернулся от окна к столу.

Хозяин немного подумал, а затем начал объяснять, что коровы у него находятся на строгом учете и он не сможет забить ни одной, а что касается хлеба и муки, то этими продуктами вполне может поделиться. Они договорились, что встретятся в обеденное время.

Довольный результатами своих переговоров с хозяином хутора, Фриц вышел во двор, где на солнышке нежился пес, и направился к воротам. Дело было сделано скорее и легче, чем он предполагал. Однако когда он достиг опушки леса, где ему предстояло ждать советских товарищей, его одолели мысли, правильно ли он разговаривал с хозяином хутора и не лучше ли было забрать продукты сразу, а не договариваться о новой встрече. Однако теперь ничего изменить было уже нельзя, и Фрицу не оставалось ничего иного, как набраться терпения и ждать.

Утром, когда Фриц встретился со своими товарищами, он чувствовал себя уставшим. Тем временем партизанская стоянка переместилась в соседний лесок. Макс, радостно поздоровавшись с Фрицем, сообщил, что Вилли и Эрнст ушли на задание с разведчиками, а Андре сидит у капитана Невойта. Затем он похвастался тем, что «операция», цель которой — достать свинью, удалась на славу.

Кабан оказался тяжелым — полтора центнера веса. Заплатил за него Андре всего пять долларов да еще отдал крестьянину внутренности кабана и часть туши. По совету Невойта партизаны выдали крестьянину расписку на немецком языке, в конце которой Макс приписал слова «Национальный комитет «Свободная Германия», а рядом почти неразборчиво расписался. Делалось все это для того, чтобы владелец кабана, который отдал его на откорм польскому крестьянину, имел вполне ясное представление о том, с кем он будет иметь дело, к тому же эта расписка снимала всякое подозрение с советских партизан и польских антифашистов. У другого польского крестьянина Максу удалось раздобыть картошки и самогона. Он очень обрадовал партизан, сказав, что скоро будет приготовлен первый горячий завтрак, и не где-нибудь, а на том самом месте, где день назад они все вместе располагались лагерем.

Фриц пока не стал распространяться о своих успехах в качестве заготовителя. Доложив Невойту о возвращении, он умолчал о своей договоренности с хозяином хутора, решив не говорить ничего до тех пор, пока хозяин не выполнит своего обещания. Закутавшись в плащ-палатку, Фриц мгновенно уснул. Андре разбудил его около полудня. Партизаны тем временем принесли ведро наваристого супа, в котором плавали большие куски мяса. Вкус у супа был отменный, а для лучшего переваривания столь необычного для них блюда партизаны выпили по чарке самогона.

Наконец-то все немецкие антифашисты смогли собраться вместе и поделиться друг с другом своими мыслями и опытом, приобретенным за последние несколько дней. После первых трудностей дела у них пошли значительно лучше. Участие в выполнении различных заданий укрепило в них уверенность в собственных силах. Теперь им была ясна обстановка, известно настроение немецкого и местного населения. Об этом им предстояло доложить в Центр. Андре, Эрнст и Вилли вместе составили несколько коротких радиограмм, которые радист должен был передать в Центр в установленное время.

Однако на деле все вышло иначе. Когда Фриц вышел на связь с Центром, неожиданно появился Невойт и приказал немедленно прекратить радиопередачу и упаковать рацию. Оказалось, что партизанские дозорные, выставленные на дороге, заметили пожарных и каких-то подозрительных гражданских, едущих на мотоциклах со стороны Даброва. Вскоре один из партизан доложил, что он заметил столб дыма в том самом месте, где они до обеда зарезали кабана и сварили обед. Оказалось, что повара, приготовив пищу, огонь затушили, но не обратили внимания на то, что под тонким слоем земли находится сухой торфяник. Прошло всего несколько часов, и возник пожар, который грозил переброситься на деревья.

Быстро осмотрев очаг пожара, пожарные, правда, уехали, но можно было предположить, что самое позднее утром следующего дня они вернутся сюда с подкреплением, машинами и полицейскими для прикрытия, так как пожар надлежало локализовать и потушить.

Партизаны решили сами потушить пожар, не дожидаясь пожарных, хотя сделать это в темноте, да еще без соответствующего инструмента, было нелегко. У них имелось всего-навсего несколько лопат. Они начали рыть канаву, ковыряли землю палками и выбрасывали ее руками. Густой дым ел глаза, затруднял дыхание, однако нужно было торопиться. Как только пожар был потушен, Невойт отдал приказ на марш. Но тут появился Ян Вильк. Он пришел, чтобы провести всю группу к майору Шарову. Он считал, что будет очень хорошо, если они этой же ночью доберутся до расположения отряда майора.

Шли на юго-восток, используя лесные просеки, а где их не было, то прямо через заболоченные участки и многочисленные ручьи. На берегу какой-то речушки решили остановиться, чтобы немного привести себя в порядок и передохнуть. Наташа обошла всех партизан и каждому дала по куску хлеба, еще свежего и необыкновенно вкусного.

Анатолий Невойт уселся возле Фрица и сказал: