Радиосигналы с Варты

ДЕЛО НЕ ТОЛЬКО В КУСКЕ ХЛЕБА

День снова выдался на удивление жарким. Фриц лежал на опушке леса и наблюдал за дорогой, ведущей в Даброво. Чтобы случайно не задремать, он положил в рот кусочек березовой коры и жевал его. Голода он почти не чувствовал, единственная мысль, которая его беспокоила, — это как бы не заснуть. Радости его не было предела, когда он увидел Невойта, который, как он решил, привел ему смену.

— Вилли и Эрнст спят, остальные заняты каждый своим делом… — начал объяснять капитан, а затем вдруг спросил: — Скажи, доверяешь ли ты немецким кулакам с нечистой совестью, о которых нам рассказывал Хромой?

Фриц явно не торопился с ответом, пытаясь понять, куда клонит капитан.

— Нам нужны хлеб и мука, да побольше, — объяснил Невойт. — Но это только часть задания. Для успешной деятельности в будущем вам необходимы, так сказать, опорные пункты. И было бы совсем неплохо, если бы ты один из них оборудовал здесь для своих ребят. Я, знаешь ли, до войны работал бухгалтером, так что порой и сейчас поступаю с бухгалтерским расчетом. Сейчас вы уйдете дальше на запад, но рано или поздно может случиться так, что вы снова окажетесь в этом районе. А если и не вы, то другие товарищи могут прийти сюда, они и воспользуются оборудованным тобой местом как явкой.

— Все понятно, — согласился Фриц. — Я посмотрю, что тут можно сделать.

Проговорил он это бодро, хотя и чувствовал себя довольно уставшим. Потом он брился и переодевался в лучший костюм, хранившийся у него в рюкзаке, невольно думая о том, что Андре и Эрнст, по-видимому, нашли для себя занятие получше. Партийная работа приучила его сходиться с различными людьми. Свои возможности Фриц не преуменьшал. Однако к богатым землевладельцам у него было особое отношение. Он невольно вспомнил свои детские годы, когда он, полураздетый и голодный, пас господских коров, сытых и откормленных. Пас в любую погоду: в дождь, и в снег, и под жаркими солнечными лучами. И получал вместо платы миску супа да кусок хлеба. До сих пор из его памяти не изгладились напыщенные жирные рожи хозяев, смотревших свысока на него и его бедную семью и эксплуатировавших его как только можно. И когда Хромой говорил о крестьянине, к которому должен был пойти Фриц, воспоминания о безрадостном детстве захлестнули Фрица. Вот почему он теперь сомневался в том, что ему удастся найти общий язык с тем богачом.

Группу охранения возглавлял Василий. До фашистского плена, из которого ему удалось бежать, он был лейтенантом, а в отряде Невойта числился рядовым партизаном, хотя его советами по военной части никто никогда не пренебрегал. Василий выполнял самые ответственные задания командира. Был он скромным, молчаливым и выносливым.

На рассвете следующего дня они незаметно приблизились к хутору богача, расположенному в стороне от села. Все постройки на хуторе были кирпичными, обнесенными высоким забором. Попасть во двор можно было только через большие дубовые ворота, висящие на железных петлях. Осмотрев хутор издалека, Василий сначала молча покачал головой, а затем коротко предложил понаблюдать за ним несколько часов. При наблюдении удалось обнаружить с противоположной стороны хутора вторые ворота, через которые утром выехали пустые повозки. Вскоре они вернулись, груженные картофелем. Люди, ездившие на этих подводах, похоже, работали на хуторе, к которому со стороны села никто не приближался.

После обеда Фриц вошел во двор хутора через главные ворота. Это удалось ему не сразу, так как путь преградил огромный пес, рвавшийся с цепи. Ворота хлева были распахнуты настежь, доносился крепкий запах навоза. Не задерживаясь, Фриц сразу же прошел на кухню, где встретил статную, но уже потрепанную жизнью женщину лет сорока. Вероятно, это была хозяйка. На слова Фрица, что он хотел бы поговорить с хозяином, она ответила, что хозяин сейчас находится в поле, но, если нужно, она может его позвать. Пригласив гостя в комнату, женщина ушла, оставив Фрица одного.

Комната была обставлена мебелью из добротного дерева, на одной стене над софой висели оленьи рога, а на противоположной стене — картина в золоченой раме. Нечто подобное Фрицу уже приходилось видеть в домах богачей. С чувством осторожности, а как не быть осторожным человеку, проведшему в лесу не одну неделю, он вступил на разостланный на полу ковер. Увидел на столе корзину с яблоками, блюдо со сладостями, и в тот же миг в желудке начались спазмы, а рот наполнился слюной. Фриц закурил и опустился на краешек софы.

Вскоре пришел хозяин, громадного роста, с лошадиным лицом и густой седеющей шевелюрой мужчина, намного старше своей жены. Он посмотрел сверху вниз на вставшего с софы гостя и довольно холодно спросил, что, собственно, стряслось, что его с работы вызывают домой.

— Давайте присядем, — предложил хозяину Фриц, которому не хотелось, чтобы на него смотрели свысока. — А что касается вашей работы, то она никуда не убежит. Иногда бывают дела и поважнее.

— Для разговоров имеются вечера, когда работа закончена, — наставляющим тоном проговорил хозяин. — У нас сейчас жатва, и мне нужно присматривать за бабьем, чтобы они не увиливали от работы, так что уж выкладывайте побыстрее, что там у вас.

Грубый тон хозяина раздражал Фрица. Ему совсем не трудно было представить себе, как тот обращается с поденщиками, когда те по какой-нибудь причине оказываются у него дома. Одновременно с этим Фриц понял, что хозяин принял его за равного и потому говорит с ним по-своему, на равных.

— Я не привык разговаривать стоя, — холодно проговорил Фриц, — к тому же я не ваш подчиненный. Я, собственно говоря, хотел бы поинтересоваться, как тут у вас живут люди и как они дальше собираются жить. У вас, видимо, на этот счет имеется собственное мнение?

— Мое личное мнение никого, кроме меня самого, не касается. Я вас еще раз спрашиваю: кто вы такой и что вам от меня нужно?

Фриц нарочно не торопился удовлетворять любопытство хозяина. Он не спеша сунул в рот сигарету, затем положил пачку на стол, а уж затем задумчиво зажег спичку и прикурил.

— Я уполномоченный Национального комитета «Свободная Германия», — спокойно заявил он. — Сейчас нас интересует ближайшее будущее, потому что очень скоро фашизм будет разгромлен…

Медленно, словно придавленный какой-то тяжестью, хозяин опустился в кресло. Его жесткое, волевое лицо так побледнело, что сквозь загар проступили веснушки.