– Кстати, – сказал Дисмас. – На каждом дукате должен быть твой портрет. Тогда у тебя будет великое множество автопортретов.
– Лучше расскажи, как он отреагировал на ценник.
Подражая голосу Альбрехта, Дисмас произнес:
– Должен признать, пятьсот дукатов – воистину ошеломительная цена.
– Между прочим, после твоего отъезда в Майнц я узнал, что Альбрехт берет взятки. От императора.
– Взятки? За что?
– Максимилиан помирает и хочет оставить трон внуку Карлу – испанскому королю. Поэтому последними оставшимися у него дукатами он подкупает курфюрстов, чтобы те голосовали за Карла. Если бы я только знал об этом раньше! Надо было просить тысячу. Две тысячи…
– Не ной. Мы получили пятьсот пятьдесят.
– Как же все это гадко, – неожиданно помрачнев, объявил Дюрер. – Все насквозь прогнило и погрязло в пороке. Мы живем в гнилые времена.
– Прежде чем вещать с амвона, подумай вот о чем. Мы только что облапошили самого влиятельного архиепископа в германских землях. Срубили с него пятьсот пятьдесят дукатов. А теперь продолжай оплакивать прогнивший век.
– Ну-у-у…
– И не все прогнило. Фридрих, например, не прогнил. Предлагаю тост за Фридриха Саксонского. Кстати, я же заставил Альбрехта выпить за его здоровье!
Ха-ха-ха-ха!
– Ты бы видел его рожу. Я думал, он… Ох, черт! Спалатин.
В дверях стоял секретарь Фридриха. Он оглядел таверну, заметил Дисмаса и направился к их столу.
– Так-так, – добродушно произнес он, с улыбкой глядя на двух нализавшихся друзей и горки мерцающих дукатов. – Мы сегодня что-то празднуем?
– Да, – сказал Дисмас, внезапно протрезвев. – Мы… я… Я потерял все деньги из-за этого проходимца Бернгардта.
– Я слышал, – сочувственно кивнул Спалатин. – Соболезную.
– Но я нанял адвоката, ловкого малого, и… – Дисмас показал на золото. – В общем, он сумел вернуть мои деньги. Не все, конечно. Адвокаты нынче дороги. Но оно того стоит. Как видите.
– Рад за вас. Между прочим, дядюшка вас заждался.