— Тени, видимо, лишь во тьме выжить могут, — невольно попадая в тон Оленихе и своим мыслям, предположила я. Вместе с тем было стойкое чувство, что я снова попала на урок сказок, только вчера сказки были добрые, древние, а сегодня — тёмные, исконные-ночные…
— Слабые — да. А вот король Эхогорт и свет тенью способен обратить, когда силён. А когда он силён? — обратился ко всему классу Химик. Ведьмы, слушавшие нас, склонив головы над листами, ответили тихо, на разные голоса:
— Когда его боятся…
— А боятся его такие кулёмы, как вы, всегда! Для того и предмет наш, чтобы отучить вас от страха, чтобы не тень вас, а вы тень приструнить умели. Олениха, садись. А ты, Ольха, встань на моё место. Видишь паутинку на углу, у самой лампы? Спряталась в темноту и выжидает. Как только кто-то её испугается, к ней придёт сила. Она сможет обратиться и птицей, и привидением, — уж кого человек боится. Попробуй-ка её одолеть!
— Как? — спросила я.
— А как захочешь, — усмехнулся Химик и отступил от сцены.
Девчонки передо мной, двери класса и шкафы в тёмной глубине вдруг пропали. Я осталась в освещённом круге один на один с крохотной тенью, похожей на летучую мышь из зверинца. И что прикажете с ней делать? Я решила поэкспериментировать — а что ещё оставалось… Как там называется урок? Приручение теней? Ну, я и попробую её приручить. Как Пыхалку.
Я поглядела на «мышь» и мысленно приказала ей переползти на край лампы. Тень не шевельнулась. Я уставилась на неё ещё пристальней и сделала шаг навстречу: может, если сократить дистанцию, получится лучше? «Мышь» отреагировала: встрепенулась. Хотя, может быть, мне только показалось… Тогда, не чувствуя никакого страха, я шёпотом велела:
— Иди сюда.
И сделала ещё один шаг вперёд.
Сердце ёкнуло. По лицу прошлось чёрное крыло. Я вскрикнула, хотела отступить, но оступилась и, кажется, упала, а потом, заслонив оранжевую лампу, на меня бросилась настоящая, огромная летучая мышь, куда больше тех, что я видела в зверинце.
Голова разрывалась от её визга, и мелкие коготки рылись в моих волосах. Мышь почему-то пахла псиной, а ещё пылью, как пахнут нежилые комнаты в пустых домах…
И не было у неё глаз.
Я пыталась отбиваться, закрыть руками лицо, но мышь гипнотизировала сильней, чем Химик, и я не могла даже закричать. Но странно, странно, я совсем не чувствовала страха, как будто была во сне и знала, что это сон… Что плохого может случиться во сне?
«Тот, к кому он придёт во сне, будучи во плоти, обратится тенью…»
Да ладно. Эта мышь — король Эхогорт? Я чуть не расхохоталась; вдруг всё, всё показалось мне таким нелепым; ладно, хорошо, вы показали мне Муравейник, и я поверила в эту магическую школу; вы показали мне летающие мётлы, сказочные амулеты и волшебные ягоды — и я поверила в колдовство. Но с тенью — это перебор…
Я смеялась, вперившись в чёрные блестящие крылья мыши. В них, как в зеркале, отражалось моё перекошенное улыбкой-оскалом лицо, широкие плечи, тёмный плащ… В отражении я видела, как поднимаю руки и тянусь к тени. Руки мои были такими же чёрными и длинными, и пальцы были длинней, чем у мастера Клёёна, а когда я наконец коснулась тени алыми ногтями, по ней пошли багровые борозды, и, изрешечённая, она распалась на десять чёрных лоскутков, а меж ними полыхнул оранжевый свет, и кто-то крикнул:
— Сгинь!
В комнату я вернулась совершенно измотанной. Надеи не было; после урока по приручению теней одноклассницы вообще как-то от меня отстранились, но я даже не сразу это заметила.
Когда вспыхнул свет, я обнаружила, что лежу на полу у самой сцены. Химик говорил мне что-то про формулу, которую никогда нельзя произносить, но я слушала плохо. Очень болела голова, и я совершенно не представляла, как оказалась на полу. Что произошло? Я помню, как замечталась, прослушав вопрос, помню, как хотела заглянуть в листок с светленькой соседке… И всё.