Тишина. Пустота. И мерцающие, едва различимые огоньки на полу, прямо у меня под ногами.
Я не стала гадать, что это. Я ушла… Просто ушла. Может, попробуй я разобраться, что это были за огни, всё дальнейшее сложилось бы иначе…
Я никому не рассказала об этой внезапной темноте. Вернулась к себе, механически ответила что-то на вопросы Надеи, потом вместе с ней пошла на уроки. Ближе к рассвету, когда занятия закончились, мы вновь заглянули в Солярис. Я входила последней, затаив дыхание.
Никакой тьмы. Только розовые закипи облаков, нежно-сливовые у вершин и густо-вишнёвые у самого основания. Пахло восходом: свежей, умытой, влажной травой, росистым воздухом, мятным ветром… Серебряный шар над входом светился едва-едва, медленно растворяясь в утренней дымке, а на всех предметах лежало хрустящее, золотисто-алое крошево солнечных искр.
— Какао? — спросила Надея.
— М?
— Какао? Или чай?
— О… Какао!
На губах блуждала рассеянная улыбка; клонило в сон, тревоги накрыла мягкая пелена усталости. Я взяла с низенького стола чашку и обвела глазами Солярис: маленькие пышные клумбы неправильной формы, разбитые на всех горизонтальных поверхностях, пёстрые полосатые гамаки, бахрома на полках, уставленных цветочными горшками, снежными шарами и цветными флакончиками… Интересно, что в них?
Наткнувшись взглядом на закопчённый чайник, кое-как пристроенный над крохотным очагом, мне в который раз показалось, что вещи здесь упорно хранят чьё-то присутствие: как будто хозяйка вышла, но так и не вернулась. Чайник вот скрипел и покипывал, но никак не закипал, а девчонки трогать его боялись — Надея утверждала, что он накрыт стазисом. Под тем же стазисом была серебряный шра над порогом — днём она мягко пульсировал, а в сумерках источала манящее жемчужное сияние.
А главное — метла в углу, со сложным узором вдоль рукоятки и десятком ярких лент, привязанных между прутьями. Я уж было подумала — вдруг это та единственная, которая не будет подо мной брыкаться, — но Алина резко предупредила, что эту метлу лучше не трогать — никому, будь то хоть мастер Орей.
— А что с ней такое? — настороженно поинтересовалась я, оглядывая загончик, в котором стояла летунья. Это был квадрат из невысоких жёрдочек, когда-то — тёмных, но теперь побелевших от были. — И чего ж вы тут даже пыль те протираете? Может, приберёмся?
— Я же говорю — не трогай метлу. И загон тоже не трогай. Ты думаешь, мы не пробовали убрать пыль? Пытались! Да только тут едва всё не взорвалось!
— Сдаётся мне, метла ждёт хозяйку, — усмехнулась я. Лица девчонок перекосились, а Надея ткнула меня локтем в бок. Я осеклась, а потом удивлённо и виновато спросила — почему-то шёпотом:
— Что такое?
— Она действительно ждёт хозяйку, — опустив глаза, ответила Инна. — По крайней мере, я думаю так. Я думаю, что эту комнату создала основательница Муравейника. Может быть, именно с неё и началась школа.
— Так это, наверное, было так давно… Почему вы такие… — я щёлкнула пальцами, подбирая слово, — такие хмурые?
— Потому что она ушла и так и не вернулась. Она сгинула в Полях Тумана. Мало кому такое пожелаешь, — произнесла Инна. — Кира, я не хочу говорить об этом.
Беседа свернулась. Все мрачно разбрелись по углам, и только к самому отбою, когда шар над крыльцом засветился, рассыпая блеск и мягкое серебро, девчонки вновь повеселели. Что же, интересно, за Поля Тумана такие, и почему ведьмы, все, как одна, так остро среагировали на упоминание о них и о загадочной основательнице Муравейника? Я решила навестить библиотеку и посоветоваться на этот счёт с какой-нибудь летописью, и даже спросила у Надеи, где в школе находится книжная цитадель. Выяснилось неожиданное:
— Библиотека? В смысле? В Муравейнике нет библиотеки.
ebooksa