Артиллерия смолкает. Фашисты идут в наступление.
Группы Кочеткова и Петракова немедленно же возвращаются в Хлебороб.
В бинокль отчетливо видна первая цепь, вторая, третья… Пожалуй, это уже батальон… Вот, наконец, то, что нам надо.
Подхожу к Кочеткову. Он чуть побледнел…
Первая цепь подходит все ближе, ближе. Мы терпеливо ждем: пусть они как следует втянутся в приготовленный для них мешок. И открываем огонь только тогда, когда первые фашисты от нас метрах в полутораста.
Противник отвечает шквальным огнем. Рвутся мины. Мы вводим в бой одновременно десять пулеметов.
Враг усиливает огонь. Цепи неумолимо движутся на нас. Очевидно, фашисты решили, не считаясь с потерями, смять Хлебороб.
Даю сигнал ракетой — приказ ввода в бой обоих флангов. И тотчас же раздается сплошной многоголосый рев. Не различишь, кто стреляет — мы или противник. Только отчетливо слышны глухие разрывы артиллерийских снарядов. Это бьет наша партизанская артиллерия.
Противник мечется. Огонь его слабеет. Он начинает отход. Рева бросается в атаку. Павел на санях обходит врага с тыла и бьет из двух пулеметов. Наша артиллерия переносит обстрел на Буду.
Наступают сумерки. Бой кончен. Противник разгромлен. У нас потерь нет…
Всю ночь идет выгрузка зерна и сена. На утро из Буды возвращается Таня. В Буде паника: фашист убеждены, что имели дело с крупной частью нашей регулярной армии.
— Ну, це уж их забота решать, кто им морду набил, — глубокомысленно замечает Рева. — А сейчас пусть цей полк на фронт топает… Только думка у меня такая: дуже погано являться туда с битой мордой.
Так кончился бой под Хлеборобом — знаменательный для нас бой…
23 февраля необычно выглядит Красная Слобода. С юга и севера, с востока и запада, из глуши Брянских лесов, съезжаются сюда гости, приглашенные нами на торжественное заседание, посвященное 24-й годовщине Красной Армии. Среди них седобородые старики и зеленые юнцы, собиравшие оружие в лесу, наши друзья, наши разведчики, представители наших отрядов.
Клуб еле вмещает всех желающих. Люди, тесно прижавшись друг к другу, сидят на скамейках, на подоконниках, стоят в проходе, в дверях.
Слово для доклада предоставляется Богатырю, но Захар Антонович не делает доклада: он читает приказ Верховного Главнокомандующего в день 24-й годовщины Красной Армии. Приказ принят нашими радистами сегодня утром и никто еще не знает о нем.
Вначале все молча слушают Богатыря, но лишь только он начинает читать приветственные слова:
«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки!..» — зал встает, и громкие несмолкаемые аплодисменты гремят в этом скромном сельском клубе.
Богатырь продолжает читать:
«…Враг рассчитывал, что после первого же удара Красная Армия будет разбита и потеряет способность сопротивления. Но враг жестоко просчитался. Он не учел силы Красной Армии, не учел прочности советского тыла, не учел воли народов нашей страны к победе, не учел ненадежности европейского тыла фашистской Германии, не учел, наконец, внутренней слабости фашистской Германии и ее армии.
ebooksa