Начало конца

Спешившиеся странники взяли лошадей под уздцы. Первым пошёл Рэксволд. Ловко переступая широкие щели и отслеживая, чтобы в них не угодили ноги коня, он меньше чем за минуту оказался на той стороне. Следом осторожной поступью волчицы перевела кобылу Эрминия. Затем, недоверчиво прислушиваясь к скрипам ветхой конструкции, перебрался и Джон с Бамбуком.

Наблюдавшая за спутниками Лайла до последнего оттягивала момент перехода, но, когда вся троица пересекла пропасть, пришлось собрать волю в кулак и ступить на мост. Курсирующий между сапогами и копытами Фелниеры взгляд то и дело соскальзывал в зияющие дыры, отчего боязнь высоты пускала по телу всё новые корни. Сорняки страха множились подобно грибам после дождя: лёгкая дрожь норовила перерасти в панический ужас. От откровенной истерики вампиршу удерживала лишь мысль о том, что все трудности путешествия – плата за награду, пыльную летопись прошлого, которая ждала её где-то на вершине Живой Горы. Минута нахождения на шаткой дорожке, соединявшей два отвесных обрыва, напоминала вечность, но всё же имела конец, чему Лайла была несказанно рада. Сойдя с деревянного полотна на истрёпанную ветром траву, она почувствовала такую умиротворённость, что пропустила мимо ушей очередную колкость ассасина.

Однако на этом напасти не закончились. Стоило путникам доехать до Рыхлого Нагорья, как стальное небо, долго угрожавшее земле клубами облаков, заплакало мелким дождём, а потом и вовсе разразилось холодным ливнем. Белёсая стена из воды и окрепшего тумана стеснила обзор до расстояния десятка шагов, обрекая на провал любые попытки отыскать укрытие. Ненастье же разыгралось не на шутку: тонкие, сбегавшие по скалам ручейки буквально на глазах сливались в грохочущие, мутные потоки. Лайле стало совсем не по себе, когда прямо перед ней пласт почвы размером с карету отделился от крутого склона и плюхнулся в бурлящий сель. Впечатлённая зрелищем не меньше остолбеневшей Фелниеры, вампирша даже забыла о том, что промокла до нитки и замёрзла, как заблудившийся в зимнем лесу щенок. Если бы не сместивший их в сторону Джон, первое знакомство с оползнем могло закончиться бедой.

Спустя час сквозь уставшие рыдать небеса прорезалось тусклое солнце, заблестело на многочисленных лужах размытой дороги, которая больше напоминала бесконечное грязевое месиво. Съёжившаяся под сырой накидкой Лайла ехала, засунув пальцы под луку седла, в сухую шерсть кобылы, где ещё обитало хоть какое-то тепло. Смотря вперёд невидящим взглядом, девушка размышляла о том, что хуже: пронизывающий тело ветер или бултыхавшаяся в сапогах вода? Сейчас как никогда хотелось усесться у жаркого камина, под треск поленьев провалиться в сладкую дремоту, а не стыть верхом, слушая хлюпающую под копытами грязь.

Ближе к вечеру, греясь у костра, раздуваемого ветрами Соколиного Перевала, вампирша апатично жевала вяленое мясо. Здесь, высоко в горах, разрежённый воздух доделывал то, что начал богатый невзгодами день: вытягивал последние силы, нагонял сонливость и упадническое настроение. Поэтому, вместо того, чтобы порадоваться возможности взять в руки книгу заклинаний, Лайла безразлично наблюдала, как тепло огня сгоняет иней с пучка жухлой травы. Серебро мороза засверкало на бугристой земле незадолго до перевала и теперь уже казалось неотъемлемой частью царившей вокруг безжизненной серости.

На нос вампирши упала крохотная снежинка, тут же превратившаяся в маленькую блестящую капельку. Девушка подняла взор к небу: вдалеке, сквозь сизые тучи, напоминавшие косматую бороду старца, проступала плеяда тёмных точек: очередная птичья стая взяла курс на юг, к вечнозелёным долинам, раскинувшимся на границе Виверхэля и Аль Херона, а может, и дальше – к солнечным оазисам жаркой пустыни. Крепче укутавшись в шерстяную накидку, Лайла перевела взгляд на северо-запад, где на горизонте рисовался мрачный силуэт Живой Горы: сегодня он стал немного ближе.

Этот день закончился в шатре из подручного тряпья и собранных палок, который хоть и слабо защищал путников от сквозившего отовсюду ветра, сберёг их покой от ночной пороши.

***

С рассветом странники продолжили путешествие. Преодолев горный хребет, они спустились к лесистому плоскогорью, сырому и тоскливому, как глаза молодой вдовы. Лайле сразу не понравились витавшие в воздухе отголоски волчьего запаха, а когда обилие следов указало Джону на стаю в две дюжины особей, вампирша и вовсе почувствовала себя незваной гостьей, бесцеремонно вторгшейся в чужой дом. Ощущали незримых хозяев и лошади: настороженно принюхивались к дуновениям ветра, искоса глядели по сторонам, улавливали каждый подозрительный шорох, отчего их уши вращались словно флюгеры.

Однако стоило всадникам доехать до журчащей за кустами воды, как разговоры о хищниках ушли на второй план. Широкий поток цвета медвежьей шкуры обгладывал земляные берега и, протекая мимо, скрывался за краем сосновой рощи: недавний ливень раскормил лесной ручеёк до угрожающих размеров. Непрерывно вспарывая бурую муть, от берега к берегу тянулся ряд косых столбов – остов овражного моста, обломки которого непогода разнесла на долгие мили вместе с надеждой Лайлы сохранить сухой обогретую у костра одежду.

Подумав про подводные ямы, способные подарить угодившему в них незабываемый сплав по грязной реке, ассасин негромко, так, чтобы не услышали вдруг заговорившие позади девушки, обратился к Джону:

– Разведать бы… – он кивнул на стремнину. – За тобой должок, помнишь?

– Помню, – прозвучал сдержанный ответ.

– Ну, так веселей за дело! А если что… тебе ведь не впервой, – с издёвкой констатировал убийца.

– Ох, Рэксволд, воздастся тебе когда-нибудь за всё…

– Жду не дождусь.

Спешившись, следопыт заприметил лежавшее на берегу деревце, разбросавшее вокруг себя кору, как линяющая собака шерсть. Взяв сырую жердь, воин принялся с её помощью исследовать незнакомый брод. Хоть дно и казалось твёрдым, там, на середине реки, были велики шансы влезть в омут и на радость ассасину нахлебаться воды. Пользуясь случаем, Джон решил намеренно позлить убийцу.

– Развалюха твой Виверхэль: ни одного целого моста нет.

– Это по осени, – пробурчал Рэксволд.

– Конечно, – усмехнулся следопыт и сместился на два метра правее, к более пологому склону. – А весной они как трава лезут.