Он нашел Геру, когда она с Хароном и Мираной тащили из дома большую ветхую подушку.
– Наковыряем из нее перьев, и будут отличные подстилки, – пробубнила Мирана.
– Ага, главное, самим в птичек не превратиться, – откликнулся Харон. Собака расхохоталась.
Инвер удивился тому, как веселы и дружны эти двое. «Возможно, я даже ревную».
– Гера, нам пора.
Волчица выронила свой край подушки.
– Уже? А мы не останемся на пару дней?
– Гера, там моя мать. Он в плену. Вряд ли Амрон причинит ей зло, – на этих словах волк строго взглянул на белого товарища. Тот испуганно помотал головой, выдрав из подушки, все еще зажатой в его пасти, порядочный клок. – Но я все равно беспокоюсь.
– Ты прав, – кивнула Гера. – Идем. Харон, ты за старшего.
И прежде, чем белый волк успел отплеваться от перьев, которые теперь порхали по всей поляне, брат и сестра покинули деревню.
***
Большая собака дремала у подножия скалы. Она шерстью чувствовала всю ненависть стаи, обращенную к ней, но старалась не обращать внимания. Этому она научилась на улицах Конора, где каждый мужчина норовил ее пнуть, каждый ребенок – бросить в нее камень, а каждый торговец – обозвать шавкой и попрошайкой. Но и мужчины бывали ей покусаны, и дети в страхе бежали от ее клыков, и у торговцев незаметно исчезал с прилавка товар. Собака ждала. И дождалась.
На поляну выскочил красивый черный волк, отличавшийся от нее лишь тремя полосами на спине и белой отметиной во лбу. За ним тенью выскользнула маленькая бурая волчица и ощерилась, глядя на окружающих их зверей.
На скалу, услышав шум, вышел величественный белый волк и надменно приветствовал прибывших.
– Инвер! Вернулся побороться за звание вожака? Так знай…
– Нет, – не дал ему закончить пафосную речь легат. Амрон удивленно вскинул бровь. – Мне это не нужно. Я не одержим местью, как ей одержим ты. Я пришел забрать свою мать.
При этих словах Таора встала и прошла к сыну. И никто не посмел ей помешать.
– Но… – Амрон не находил слов.
– Но я все еще истинный вожак, – продолжил вместо него Инвер. – а ты самозванец. След от поцелуя Дочери Луны горит на моем лбу, а не на твоем. И так и будет. Кстати, если кто-то захочет присоединиться к истинному избраннику Луны – я буду ждать вас на границе три ночи. После этого я буду считать вас врагами.
Инвер почувствовал, как рядом пыхтит от гордости Гера. Он и сам удивлялся своему спокойствию и тому, как плавно течет его речь. «Все потому, что ты принял себя. Со всеми недостатками и несовершенствами. И не пытаешься прыгнуть выше головы».