— Нет, папа. Потенциал средний, артефакт средний. У него есть, правда, ещё раковина, с непонятным назначением, но она слабая, и я бы не придавала ей такого значения.
Ясно. Вот только, почему пираты оставили ему артефакт.
— Ну, папа, это же просто. Артефакт недорогой, магия в нём видна не всем, вот и оставили его мальчишке, а тому он достался от его отца. Как он его назвал, Портулан, кажется. Всё объяснимо. А грамоту, крест и раковину он забрал у доминиканца.
— Действительно, — подивился этому её отец, — всё просто и объяснимо.
— Хорошо, тогда высаживаем его в Гаване и забудем о нём навсегда!
— А я? — подала голос со своего места Мерседес, глядя на отца широко раскрытыми зелёными глазищами.
— А что ты?
— Вы не спросили меня!
— Ну, хорошо, Мерси, что ты хотела нам о нём сказать?
— Он противный и грязный!
Отец только хмыкнул.
— А ещё, у него всё тело в мелких шрамах.
— Откуда ты это знаешь?
— Я видела, как он мылся.
— Что??? — одновременно вскрикнули все родственники.
— Мерседес! — гневно воскликнула мать, — ты подсматривала за мальчиком! Как можно!
— Я специально не подсматривала, — огрызнулась девчонка в ответ, и её глаза сменили зелёный цвет на бледно-синий и потемнели. — Так получилась, я пошла за ним, чтобы лучше рассмотреть астролябию, о которой говорила Долорес, а он раз… и разделся, я не успела отвернуться, а потом любопытно стало, почему у него всё тело в мелких шрамах.
— Только в мелких? — уточнила Долорес.
— Нет, были и крупные, но я недолго его рассматривала и быстро убежала. А может, возьмём его с собой до Кадиса или до Севильи.
— Но он же грязный и вонючий, ты сама об этом только что сказала, Мерси, — сказал отец, усмехнувшись.