Но разрешения уже было не нужно. Ганс умер. Он лежал неподвижно с открытыми глазами, бледное лицо его ярко контрастировало с темнотой в салоне. Убедившись, что поблизости никого из прохожих нет, Моника заглушила двигатель и, прежде чем покинуть салон автомобиля, движением руки опустила веки старика. Мысленно простившись и попросив прощения, свалила тело на пол машины. То, что машину с трупом обнаружат, у Моники не вызывало сомнений, но это должно произойти как можно позже. Ей, как минимум, необходимо в ближайшее время покинуть Берлин.
Еще раз убедившись, что улица пустынна, Моника быстро покинула машину и через минуту скрылась за ближайшим поворотом. Усилившийся снегопад через десять минут замел ее следы.
Сначала Отто даже не сообразил, что оказалось под его пальцами, а когда его осенило, что это, то чуть не обомлел – его пальцы коснулись уже окоченевшего запястья Ганса. Похолодев от ужаса в который раз за последние три часа, Отто медленно оглянулся. Ему казалось, что мертвец сейчас бросится на него сзади и схватит за горло холодными негнущимися пальцами. Наконец, совладав с внезапно заполнившим душу страхом, Отто медленно оглянулся и… ничего не увидел. Вернее, никого на заднем сидении – тело Ганса лежало на полу поперек автомобиля. «Поэтому я его и не заметил», – подумал Отто. Ну, конечно, на улице темно, окна изнутри запотели от еще сохранившегося тепла. Значит, труп кроме него никто не видел, иначе уже вызвали бы полицию. Отлично. Ну, а раз нет полиции, значит, Моника тоже не сообщила, а просто рванула, куда глаза глядят. С трудом убрал руку Ганса, которая, успев окоченеть, не хотела сгибаться, и от этого Отто казалось, что Ганс, даже будучи мертвым, пытается дотянуться до него. Вдруг почувствовал что-то липкое на ладони. Брезгливо отдернув руку, глянул на нее и увидел, что она вся в крови. Черт, этого еще не хватало. Пришлось открыть дверцу и тщательно вытереть кровь снегом. Снег продолжал падать густыми белыми хлопьями, скрывая яркие пятна ни за что пролитой крови. Жутко и мерзко.
Улицы были пустынны. Свободное такси удалось поймать с большим трудом. Водитель, несмотря на скользкую дорогу, вел машину быстро, уверенно совершая повороты, и, как показалось Монике, слегка лихачил, пытаясь произвести впечатление на молодую красивую пассажирку с печальными глазами.
Не доехав до железнодорожного вокзала, Моника попросила остановить машину. Спустя десять минут она отыскала ближайшую лавку галантерейщика. Особо не перебирая товар, но и не слишком торопясь, чтобы не вызывать подозрения у хозяйки лавчонки, Моника купила небольшую дорожную сумку и все, что может пригодиться молодой женщине в дороге. Вспомнив совет Ганса, дополнительно купила первых попавшихся на глаза «тряпок».
Выйдя из лавки, не стала ловить такси, здание вокзала было в нескольких кварталах. Она прекрасно знала, сколько времени было потрачено на то, чтобы сесть в такси на окраине города. И хотя здесь такси больше, они наверняка заняты, а сейчас дорога каждая минута. Если Отто уже добрался до города, то наверняка пошлет своих людей на вокзал и автобусные станции, прекрасно зная, что она попытается выехать из города.
Зайдя в кассовый зал, Моника быстро определила, что ближайший поезд уходит через десять минут. Не раздумывая, подошла к кассе и взяла билет в вагон второго класса до Мюнхена – конечной станции. Прекрасно понимая, что с минуты на минуту в здании вокзала может появиться кто-то из людей Отто или даже он сам, девушка быстро пошла на перрон. Поезд был давно подан, посадка пассажиров заканчивалась, вдоль состава, возле входных дверей, стояли проводники.
Два парных полицейских патруля двигались вдоль состава, мечтая о конце смены, кружке пива в вокзальном буфете или о чашке горячего кофе. Кому что.
Главное, не нервничать, иначе обязательно остановят и потребуют документы. «О господи, – внутренне напрягшись, вспомнила Моника, – у меня же в кармане револьвер Ганса. С ума сойти». Волновалась она напрасно, патрулю было не до нее. Перед началом смены им дали ориентировку на сбежавшего уголовника, поэтому они в первую очередь обращали внимание на мужчин в возрасте от 30 до 40 лет, а не на женщин. Хотя от опытных, привыкших замечать почти все, полицейских не ускользнула спешащая на отходящий поезд молодая красивая блондинка с небольшой дорожной сумкой.
Пока проводник проверял ее железнодорожный билет, Моника, скользнув взглядом по перрону, ничего подозрительного не заметила и, облегченно вздохнув, поднялась по ступеням.
Сев возле окна в удобное кресло, Моника окончательно успокоилась и пользуясь тем, что в купе одна, достала из кармана пальто револьвер и, подняв свитер, сунула его за пояс юбки. Холодная сталь револьвера заставила ее вздрогнуть. Через минуту раздался протяжный гудок паровоза, и поезд тронулся.
Уставшая девушка быстро уснула, несмотря на сильное желание поесть. Слишком много потрясений выпало на нее сегодня. Молодой организм восстанавливал силы и, в первую очередь, сном – сработавшей самозащитой.
Проснулась Моника через четыре часа от толчка на стыках. С приятным удивлением обнаружила, что она укрыта теплым шерстяным одеялом до самого подбородка. Проходившего по вагону проводника попросила принести кофе и бутерброды, заодно поинтересовалась, к какой станции они подъезжают.
– К Галле, фройлян, – ответил проводник, – стоянка пять минут.
А затем, вытащив из нагрудного кармана серебряные часы, добавил:
– Будем в Галле ровно через сорок минут, – и поспешил принести заказ Моники, объяснив свою поспешность приближающимся концом его смены.
С большим удовольствием поужинав, Моника почувствовала, что сон, хотя и сидя, бутерброды и главное – горячий крепкий кофе отлично восстановили силы и взбодрили ее.
В купе она ехала одна, да и во всем вагоне ехало всего человек пятнадцать, не больше. Мысленно представив, где находится Галле, она решила на этой станции сойти с поезда. Долго ехать в этом поезде опасно, – подумала она, – ведь если Отто узнал, что она была на вокзале, то будет несложно вычислить и поезд, на котором она уехала, так как следующий поезд, насколько она помнит, отправлялся из Берлина только в 21.30, и шел он куда-то на север Германии. Предыдущий поезд ушел в 17.10, и она на него естественно не успела. Даже если бы и хотела успеть, то не могла, потому что в это время находилась в лесу с Гансом. Все это с успехом просчитает и Отто, и тогда на любой станции могут войти его люди и, пройдясь по вагонам, возьмут меня без труда или просто пристрелят. Итак, решено. Не исключено, что уже на этой станции меня ждут. От этой мысли мороз пробежал по спине. Нужно сойти, а там будь что будет, тем более из Галле ближе до Брауншвейга, чем из далекого Мюнхена.
Вагон стало качать на стыках и стрелках все чаще и чаще, что свидетельствовало о приближении станции. За окном в темноте мелькнули огоньки пригорода. Глянув на часы, Моника определила, что через пару минут поезд остановится на железнодорожной станции. Чтобы сориентироваться, она вышла из купе в коридор, и как раз вовремя. Мимо нее прошел проводник вагона, который приносил ей ужин. Прошел в конец вагона и, открыв специальным ключом дверь служебного купе, вошел в него и закрыл за собой дверь.
Увидев, что возле посадочного тамбура стоит совсем другой проводник, Моника поняла, что смена уже произошла. В подтверждение ее догадки новый проводник держал в левой руке зажженный фонарь, видимо, готовясь к остановке поезда и приему пассажиров. «Очень кстати», – подумала Моника, и, вернувшись в купе, быстро надела пальто, на всякий случай переложила револьвер из-за пояса в правый боковой карман пальто, благо, он был достаточно большой, и накрыла его снятой с руки перчаткой.
ebooksa