– Ну и бесы с вами! – Джеримэйн в сердцах сплюнул на пол, начертил в воздухе знак, и запирающие фэды погасли. – Валите! Сами следите друг за другом, я вам в няньки не нанимался! Пускай мастер Флориан с вас потом спрашивает…
Элмерик подхватил свою прекрасную леди на руки и бережно понёс вниз, не оборачиваясь. Ему было плевать на всё: на гнусные ухмылочки Джерри, на горечь в глазах Розмари, на молчаливое неодобрение Орсона, на возможный гнев наставника, чей приказ он нарушил… Имело значение лишь то, что Брендалин нужна была помощь, и он не мог оставить даму в беде.
7.
В целительском искусстве Элмерик разбирался не очень, поэтому предпочёл сразу спросить у Брендалин, какие травы и снадобья понадобятся для лечения. Но ничего делать не пришлось – оказалось, девушка наготовила зелий заранее.
– А как же иначе? – улыбнулась она. – Мы в последние дни, считай, как на войну собирались.
– Хорошо, что всё, наконец, закончилось. – Бард тщательно размешал в воде порошок, чтобы не осталось осадка. – Будто камень с плеч свалился, правда?
– Да… Думаю, я ещё не до конца осознала. – Брендалин приняла плошку с лекарством из его рук и отпила глоток. – Пройдёт какое-то время, прежде чем я свободно вздохну и забуду ужас сегодняшней ночи.
– Теперь всё пойдёт на лад, я уверен. И да, надеюсь, ты сможешь меня простить? – Элмерик склонил голову.
– Опять? За что?
– Я разбил бутылку с твоим зельем. Мы так и не узнали, удалось ли тебе что-то стоящее, или… – Он осёкся, чувствуя, как перехватывает горло. Вот только слёз ещё не хватало!
– Перестань, Рик! – Девушка пригладила его взлохмаченные кудри. – Нужно будет – сварю ещё, теперь я знаю, как это делается.
– А если бы….
– Никогда не думай о том, чего не случилось. Лучше помоги с повязкой.
– Ты права. – Бард присел на кровать и потянулся за бинтами. – Конечно, я бы предпочёл, чтобы моя будущая жена поменьше рисковала жизнью. Нет-нет, не возражай! Я прекрасно знаю, что это невозможно: ведь мы же Соколы. Просто… я очень боюсь за тебя.
Брендалин промолчала, глядя в окно, где сквозь сплетения побелевших ветвей виднелись чёрные клочья туч и крупными хлопьями падал снег.
– Ты тоже береги себя, – наконец вымолвила она, прижимая бинты к щеке. – Извини, мне тяжело говорить. Снадобье подействовало, и теперь очень хочется спать.
– Так поспи. – Затянув на повязке последний узел, Элмерик поправил подушку. – А я посижу рядом. Буду охранять твой сон.
– Сыграй мне колыбельную. – Брендалин закрыла глаза. – Я так люблю твою музыку.
Бард с готовностью достал флейту, пробежался пальцами по отверстиям, пытаясь поймать нужное настроение. В этот раз он не творил никаких чар – просто играл от души, вкладывая в мелодию всё высказанное и невысказанное. Нежность и страх за любимую, беспокойство и надежду на доброе будущее, горечь и боль от предательства того, кто смел называть себя его другом, готовя удар за спиной…
Когда музыка кончилась, на сердце стало немного легче, но совсем избавиться от сожалений Элмерик всё-таки не смог, как и от чувства вины. Он ещё немного полюбовался спящей Брендалин, осторожно убрал светлые локоны, упавшие на её высокий лоб, спрятал флейту и свернулся калачиком на краю кровати, уронив голову на руки.