– Карнизы везде, – пожал плечами Граф, – узко… Утро вечера мудренее.
Наломав веток, они приступили к постановке палатки, которую растянули отчасти на лыжи и палки, отчасти на камни, которые валялись по ущелью в избытке.
Будильник Графа, выставленный на пять утра, не услышал никто. Первой открыла глаза Надежда. На улице было тихо, спокойно и явно светило солнце, хоть его лучи и не попадали в глубокую рану каньона на теле тайги. Надежда разбудила Графа. Аккуратно убрав плечо из-под Личкиной головы, он сразу полез наружу. Напевая «голубой ледопад, ты же сам виноват…», он отошел пять шагов от палатки, и тут его глаз зафиксировал одновременно две странности. Первым, что сильно смутило Графа, был знакомый по многим походам засаленный продуктовый мешочек Капца с вышитой надписью «Юрец-Молодец». Вторым – кошачий след размером с крышку от кана. Сказать, что Бессонов пришел в замешательство, значит, ничего не сказать. Какое-то время он думал, что все это ему снится. Потом – что кто-то его дурачит. Он так и стоял, не двигаясь, пока не понял, что тигриных следов вокруг палатки было множество. Зверь следил, не стесняясь. Пройдя дальше по следам, Граф понял, что тигр пришел снизу каньона и туда же ушел. Следы шли друг за другом, не попарно, выходит – тигр не торопился. Далеко уйти не удалось, ноги Графа, в отличие от тигриных лап, проваливались выше колена. Бессонов повернул обратно к палатке и крепко задумался. Если верить Лике, то за последние пару дней их лагерь посетило как минимум два тигра. Это просто не укладывалось в голове.
Возле палатки его ждала Лика. Присев на корточки, она варежкой гладила застывший тигриный след.
– Ты можешь объяснить, что происходит? – в голосе Графа была злость и обида, он напоминал ребенка, который понимает, что взрослые его дурачат.
– Могла бы, – не глядя на него, тихо сказала Лика. – Но ты все равно не поверишь.
– Надо привлечь третье лицо, – вслух решил Граф, – Надежда!
– Чего? – пробасила из палатки Надюха.
– Ты скоро? Дело есть.
Надежда вылезла из тубуса с кружкой чая.
– Держи.
Не обращая внимания на чай, Граф бросил перед ней мешок Капца.
– Не знаешь, откуда это?
Надежда нахмурилась. Затем достала из мешка три порции пеммикана и батон колбасы, аккуратно разложив на снегу.
– Ничего не понимаю, – покачала она головой и подняла глаза на Графа, – почему ты раньше не сказал?
– Потому что раньше, – Граф сделал многозначительную паузу, – этого не было.
– Чудишь… – Надежда оставила чай и полезла обратно в палатку. – Я кладу ЦеКа?
– Клади, – с некоторой безысходностью проговорил Граф.
Своды палатки рухнули, и Надежда появилась снова.