— Ничего не произошло. Ничего!
Они заговорили все разом. Артур без сознания валялся в углу, а меня натуральным образом трясло.
Все кончено. Все кончено. И пусть проникновения не было. Теперь каждый знает, что Артур лежал на мне и пытался запихнуть мне в пизду свое мерзкое дерьмо.
Я трясущими руками набирала Рому. Я хотела, чтобы именно он был со мной в эту минуту. Все провалилось. Все прошло не по плану. Я в полной жопе.
И эта сволочь не берет трубку!
— Почему он не берет трубку! — снова закричала я и заметила, как осторожно переглядываются присутствующие.
Они уже считали меня безумной? Ну и пусть.
На глаза попалось окно. Открытое. Третий этаж. Четыре метра.
Можно поломать себе ноги и больше никогда не смотреть этим людям в глаза. Можно просто встать и сделать шаг в бездну.
Меня отвлек голос Олега.
— Все вышли.
— Зачем? — напрягся Кира, но Афанасьев, будучи выше и, что удивительно, мощнее, просто вытолкал его за дверь.
— Вышли, я сказал!
Только мама еще с сомнением смотрела на молодого режиссера и все-таки последовала за остальными, коснувшись пальцами моего заплаканного лица.
— Что? — буркнула я, когда Афанасьев встал напротив и, поправив свои волнистые волосы, убрал челку.
— Времени на твои истерики нет, — сразу перешел он к делу и полностью оставил светский, насмешливый тон. — Спектакль и так задержался на пятнадцать минут. Нервничают люди.
— Спектакль? — непонимающе спросила я. — Почему задержался? А Губанова, а Вероника?
— Танцевать будешь ты.
— Но я не могу, — развела я руки и тут же поймала плед, который съехал с груди, оголяя ее. — Платья нет, я грязная, меня изнасиловали, во мне убили…
— Прекрати играть здесь целку. Он трахнул тебя?