— Ты… ты похожа на мою маму…
— Маму?
— Да, она умерла много-много лет назад.
Ну как же отказать после таких душевных слов?! Взяв цепь и положив ее в мешочек, старушка потрусила дальше. Приятно, хотя было бы приятнее напоить бедного котика молочком. Ну, действительно, зачем ей золотая цепь?
ВЕЗУНЧИК-НИКОДИМ
Этим вечером Григорий опять подводил оперативные итоги дня, в очередной раз неутешительные: две измены, бутылка минералки, брошенная из окна на орущий автомобиль с заклинившей сигнализацией и даже кража двух пар обуви. Увы, десять лет назад в Кутаиси.
Он сидел в ризнице и рассеянно слушал дьякона соседней церкви Никодима, по-дружески пришедшего поделиться своей нечаянной радостью. Никодим яростно жестикулировал, периодически сморкаясь в рукав и употребляя непечатные слова. Неужели всесильный бог не может приструнить сквернослова?!
— Ну и подходит ко мне старушка-нищенка, божий одуванчик. Спрашиваю: Чего тебе нужно, старая. Батюшка сейчас занят, приходи попозже, а я молюсь — не видишь что ли? А она в ответ: Чудо со мной случилось, святой человек. Ну, думаю, хрен с тобой, расскажи о своем чуде, а то такая скукотища, хоть волком вой. Принял я смиренную позу и кивнул ей — валяй. Смотрит бабка на меня с благодарностью, будто рублем одарил и рассказывает:
— Иду я, бутылки собираю — на хлебушек, сигаретки… Смотрю, на подоконнике первого этажа котика свора злющих собак кидается. Ну я и прогнала их клюкой, а котик убежал. Я повернулась уходить, а навстречу солидный господин идет, подзывает меня, старую, и говорит: «Постой, бабушка, не торопись! Видел я, как коту ты помогла, от собак спасла. За это награда — золотая цепь. Снимает здоровенную цепь прямо с шеи, подходит ко мне и в карман класть собирается. Я сначала опешила, а потом отказываюсь — не за награду котика спасла, по доброте душевной. А он настаивает — не возьмешь цепь, обидишь кровно. Ну я и согласилась, только говорю: В карман ложить не надо, милок, он дырявый. Ты лучше в мешочек, у меня там пачпорт лежит и сигаретки, надежно будет. Так он и сделал, а потом повернулся и словно растворился в воздухе. Ну, думаю, померещилось старой. Ан нет — в мешочке цепь, а на солнце как блестит! Тогда и решила я в церкву пойти на божецкое дело пожертвовать. Мне-то зачем, и с бутылок хватает. А так ведь помирать скоро, может на том свете зачтется.
Григорий уже начал догадываться, чем все закончилось. Друган же воодушевлено продолжал:
— Я, конечно, не будь дурак, говорю: Зачтется, зачтется, прямо в рай попадешь. Мы расплавим цепь и купола тонким слоем золота покроем. Будет бог смотреть вниз и знать, кто такую неслыханную щедрость проявил. Будет тебе, бабка, лучшее место в раю забронировано. А сам думаю, уж не сумасшедшая ли старуха или цепь латунная? А старушенция уже протягивает ее, тяжеленную такую, грамм на триста. Цвет благородный, хороший. Даже поблагодарить от имени всевышнего не успел, а старушка повернулась и торопливо зашаркала из церкви. Осмотрелся я по сторонам — вроде, никто не засек. Ну, тут отпросился я у батюшки якобы умирающую прихожанку посетить, а сам прямиком в ломбард. Там подтвердили, что настоящее золото, да и не нашей поганой пробы, а червонное. Предложили купить по 10 долларов за грамм. Догадывался, что на…вают меня, да некогда мне возиться. Что скажешь, неплохой навар, а?
С этими словами он раскрыл потрепанный Журнал Московской Патриархии № 8 за 1991 год, где статья митрополита Филарета Суздальского Рост искушений в конце 20-го века оказалась заложена двадцатью пятью новенькими хрустящими сто долларовыми купюрами.
(— эх, сдать бы тебя в ментовку! да как докажешь…):
— Везет некоторым. Может, теперь и свечку поставишь?
— Уже поставил, Григорий, уже…
Тут Никодим поднял вверх указательный перст с грязным, кривым ногтем, после чего последовала громкая отрыжка, после чего Никодим произнес:
— Благородная!
и весело рассмеялся. Да уж, когда хорошее настроение, от любой ерунды животики надорвешь.
Григорий поморщился:
— Поросенок ты все-таки, Никодим, точнее — свинья. Давно бы расстричь стоило.
ebooksa