Она закричала.
Зеркало таяло, расплываясь туманом. Две реальности переливались одна в другую. И там, на стыке двух миров, он жестоко ее насиловал. Его нижняя часть то вырывалась из зеркала, то опять погружалась в стекло. О Господи, он был таким холодным. Холод разлился по ее венам. Как будто ей в кровь напустили фреона.
— Габби, — шептал он, — Габби, Габби. — Его голос был как порыв ледяного ветра. — Господи, я изнываю от жажды... а ты... ты такая теплая... полная жизни.
— Пожалуйста...
Теперь он тянул ее в свой зазеркальный мир. Нижняя часть ее тела уже погрузилась в зеркало, словно это была лужица ртути. Габриэла не видела себя снизу — только отражение от пояса и выше.
— Помогите! — закричала она.
Он тащил ее в зеркало!
Он держал ее крепко. Он — вампир, подумала она. Я оказалась в малобюджетной киношке-ужастике без распятия и святой воды. Она лихорадочно соображала, что делать, но разум был затуманен таблетками. Он уже не держал ее за руки, теперь его руки шарили у нее по спине. Такие холодные, такие холодные... Он сжимал ее в кровавых объятиях. Его губы раскрылись, и показался язык... он впился губами ей в губы, заставив ее раскрыть рот... от него исходил замороженный запах гнили и разложения... она задохнулась... откинула руки назад, задев пальцами пластмассовые четки, запутавшиеся в телефонном проводе... она резко рванула, четки освободились... она перехватила их поудобнее и принялась стегать Арона по лицу... снова и снова... его кожа лопалась и раскрывалась рваными ранками, из которых текла темная мертвая кровь... Арон взвыл, как зверь... отступил... проскрежетал сдавленным голосом, в котором не было ничего человеческого:
—
Она все колотила его четками по лицу. Ярость и злость придавали ей сил. Его кровь лилась ей на лицо, на разодранную рубашку. Крест прожигал его плоть, которая трещала разрядами молний.
Он отпрянул. Отступил глубже в зеркало. Габриэла упала назад. Ударилась головой об угол ночного столика. Четки были наполовину в зеркале, наполовину — снаружи. Как и она сама.
Нижняя половина ее тела — от талии и ниже — исчезла в зазеркальном мире.
Она приподнялась, опираясь о локти. «Наверное, я сейчас должна биться в истерике, — подумала она. — Это все из-за таблеток. Но когда их действие пройдет, вот тогда я заору... и буду орать, и орать, пока не сорву себе голос... а когда сорву голос, буду орать беззвучно... О Господи...» Она не чувствовала своих ног — вообще ничего, даже фантомной боли, какая бывает при ампутации... да, веселенькая ситуация... и что теперь делать? Вызвать врача, спросить у него:
Ничего.
Наконец она сняла трубку и набрала номер дежурного администратора.
— Пришлите сюда кого-нибудь, — попросила она. — У меня тут проблема. Но я не стану вам ничего объяснять, потому что вы сразу решите, что я сошла с ума.
Она пододвинула к себе чемодан, чтобы было на что опереться спиной. Вот так уже лучше. Она потянулась к аптечке за фиориналом. «Лучше пусть в мозгах будет туман, — сказала она себе. — Если я сейчас начну думать о том, что случилось, я и вправду сойду с ума». Ей до сих пор не верилось, что все это происходит на самом деле. Да. Сейчас лучше всего наглотаться таблеток и погрузиться в блаженное забытье...
•
— Я думаю, круг завершен, — сказал Пи-Джей. — Гром мне подсказывает, что да.