Гулы

В огромной комнате красного дерева никого не было: винтовая лестница в правом углу поднималась на верхний этаж, две двери, расположенные слева и напротив Франческо, вели в кухню и холл. Секунду он оставался на месте, пытаясь разобрать человеческие голоса, но ничего не услышал. Тогда он набрал в легкие воздух и, преодолевая странное нежелание нарушать звенящую тишину дома, выкрикнул:

— Мальда?

Ему никто не ответил.

Выждав пару секунд, Франческо пересек комнату и, чувствуя оглушительные удары в груди, толкнул дверь, ведущую в холл. Глазам его открылась картина, которую он видел тысячи раз: пара мягких диванов, стоящих у стен, несколько кресел, огромный телевизор в углу… И все же что-то нарушало эту картину — Франческо это понял мгновенно. Он шагнул влево от двери и почти сразу же увидел покойника, лежащего посреди комнаты. Замерев на секунду, ощутил, как подпрыгнуло сердце, а потом сделал еще пару шагов и заметил двоих человек, вытянувшихся на полу у дивана. Одного из троих мертвецов Франческо узнал — это был его личный телохранитель, лица двух других были знакомы лишь смутно — это были люди Армандо.

Чувствуя легкий озноб, Франческо поднял глаза и оглядел холл. Три двери вели из него в столовую, библиотеку и маленький коридор, по которому можно было попасть в бильярдную и другой коридор, ведущий в подвал. Он приготовился пересечь холл, чтобы войти в коридор, но в эту секунду взгляд его остановился на библиотечной двери. Последняя была слегка приоткрыта, и через узкую щель Франческо разглядел то, что заставило его на мгновенье застыть: на полу библиотеки лежали тела. Из холла он различил только их части, но в одном из тел узнал женщину — ноги ее были до колен укрыты шелковой юбкой… Чувствуя, как мир разваливается на куски, Франческо пересек холл, распахнул дверь библиотеки и замер.

На полу комнаты лежали все те, кто оставался на вилле, когда он уезжал на встречу с Пандорой: недалеко от входа замер Рокко Траколло, возле него лежала его жена, справа от нее — жена Эрбы. Несколько человек замерло у книжных шкафов. На лицах всех мертвецов застыл ужас, смешанный с болью. Взгляд капо скользнул на огромное окно библиотеки — одна из его створок была приоткрыта.

Судорожно сглотнув, Франческо вновь взглянул на пол: среди лежащих людей не было тех, кого он боялся увидеть здесь больше всего,— правда, от входа просматривалась не вся комната, а лишь ее половина. Чувствуя, как смутный страх парализует сознание, он шагнул к перегораживающим библиотеку шкафам.

Через четыре секунды, пройдя вдоль шкафов, он оказался в центре библиотеки и смог оглядеть ее всю. То, что он увидел у стены слева, оглушило его, заставив на миг не дышать: на маленьком диване, меж дубовых шкафов, замерла Мальда! Жена лежала, откинув голову на спинку дивана, а у ног ее, положив голову на колени матери, скорчилась Нанда!

Чувствуя, что тело отказывается повиноваться ему, Франческо сделал два шага к дивану и опустился возле него на колени. Потом осторожно поднял странно обмякшее тело дочери, спрятал ее голову у себя на груди и замер, словно сам превратившись в покойника… С минуту он так и сидел, раскачиваясь из стороны в сторону — как когда-то давно, когда Нанда была совсем маленькой, а он приходил к ней по вечерам читать сказку,— чувствуя, что мир рухнул и его больше ничего не интересует, а потом вдруг почувствовал, как откуда-то из глубины подсознания поднимается что-то темное.

Была в этом чувстве ненависть к тем, кто убил его дочь и жену, и отчаяние убитого горем отца. Подняв голову вверх и прижав Нанду к груди, Франческо открыл рот и закричал — словно зверь, раненный в сердце…

Часть пятая. По ту сторону тьмы

Глава тридцать вторая

После полудня погода окончательно изменилась: солнце исчезло за пеленой облаков, а сами они потемнели, превратившись из снежно-асбестовых айсбергов в свинцовые кляксы. Не стихающий ветер гнал их по небу, приминая к земле, и временами казалось, что еще немного — и этот полог обрушится на вершину горы, которая, подобно подводному рифу, вспарывающему днище корабля, прорежет свинцовую пелену, и на землю рухнет вселенский потоп…

Восточный склон горы, поросший деревьями и кустарником, травой и альпийским мхом, напоминал морду зверя, улегшегося над долиной и равнодушно наблюдающего за гибелью города,— на фоне зеленой растительности проступали пятна сурьмовой глины, лишенные травы, и эти пятна напоминали глаза, скользящие по долине и видящие все. Впрочем, если они и видели происходящее в городе, то не могли разглядеть то, что двигалось между ними,— по склону горы медленно ехал автомобиль. Словно диковинное насекомое, петлял он по пологому склону, поднимаясь к вершине. Сидящие в автомобиле смотрели по сторонам и видели нескончаемую череду каштанов и альпийских берез, аллепских сосен и ясеня. В некоторых местах деревья сменялись кустарником, а пару раз мимо машины проплывали поляны, покрытые скудной травой. В просветах между деревьями проглядывало небо, но солнце, скрытое облаками, не бросало в эти просветы лучи, и на дороге отсутствовала игра света и тени.

Сидящий за рулем комиссар напряженно всматривался в прячущиеся за деревьями тени. Они поднимались по склону Кальва-Монтанья уже больше пяти минут, и скоро должна была показаться площадка смотровой станции. Там они смогут поесть и найти аптечку для Аз Гохара, кроме того, на станции должны быть бинокли и небольшой телескоп, через которые можно осмотреть город, если только… Гольди нахмурился. Если только они с Аз Гохаром не ошибаются и не права Джей Адамс.

Десять минут назад, когда они подъехали к восточному подножию Кальва-Монтанья, оставив позади заросли дикого винограда, комиссар свернул на дорогу, соединяющую Террено со склоном горы, и принялся подниматься по ней, однако не успели они проехать и двухсот метров к подножию, как обнаружили препятствие: поперек дороги лежал ствол каштана, и комиссару не оставалось ничего другого, как остановиться… Когда «ланча» замерла в пяти метрах от дерева, они какое-то время с напряжением смотрели по сторонам, (Гольди даже подумал, что каждый из них ждет, что вот сейчас из-за кустов появятся ухмыляющиеся твари, которых не останавливают пули, и его бронированная машина вряд ли спасет их, потому что на узкой дороге он не сможет развернуться или уйти задним ходом), однако после небольшой паузы заговорил Аз Гохар, и его слова подействовали на всех успокаивающе — он сказал, что, скорее всего, это действительно дело рук гулов, но вряд ли сейчас они находятся где-то поблизости, потому что в этом нет смысла — дорога эта тупиковая и не выходит из долины, а дерево было свалено ими, очевидно, еще утром — для того чтобы по ней не могли подняться туристы… После слов Аз Гохара демонолог спросил, что они будут делать теперь: попытаются идти дальше пешком или вернутся назад — ведь, для того чтобы поговорить, можно найти укромное место в лесу? Старик перевел взгляд на Гольди, словно спрашивая его, и тот заявил, что, если Аз Гохар прав и здесь действительно нет гулов, они могут двигаться дальше — и даже не пешком, а на машине,— и предложил оттащить дерево тросом. Его предложение вызвало спор, в котором приняла участие Джей, поддержавшая демонолога в том, что лучше уехать отсюда, но так как за две минуты ничего не случилось, они решили последовать совету комиссара.

Гольди и демонолог выбрались из машины, комиссар достал из багажника трос, и они двинулись к дереву. Они быстро обнаружили, что ствол каштана был перепилен пилой. Судя по подсохшим опилкам, произошло это часа три — три с половиной назад, из чего следовало, что Аз Гохар прав: дерево спилили для того, чтобы утром на смотровую площадку не могли подняться туристы и в момент гибели горожан не остались в живых. Упавший ствол был довольно большим — около двадцати метров в длину,— но комиссар был уверен, что его «ланча» справится с ним. Когда они прикрепили конец троса к машине, а другой обмотали вокруг верхушки каштана, оба вернулись в машину, комиссар завел двигатель и, двигаясь задним ходом, стащил дерево на обочину. Отцепив трос, Гольди вернул его в багажник машины, и «ланча» двинулась к смотровой станции. Они проехали метров сорок и неожиданно Джей Адамс сказала, что, возможно, один из гулов все-таки остался на Кальва-Монтанья, чтобы с высоты наблюдать за долиной и сообщать оставшимся внизу о происходящем в Террено. Гольди нахмурился, но, прежде чем успел что-то ответить, Аз Гохар сказал, что это маловероятно, так как пока гулов не так уж и много, и Вассах вряд ли решит оставить одного из них на горе, когда внизу каждый гул на счету.

И все-таки комиссара не оставляло сомнение: глядя на обступающие дорогу деревья, он почти физически ощущал за каждым из них безжизненное лицо гула с пустыми глазами и ухмылкой покойника, словно нарисованной куском угля, выхваченным из преисподней,— ни на секунду не мог он забыть гримасу дьявольской радости на лице твари, выскользнувшей из-за рефрижераторов.

Две минуты спустя, поднявшись на двадцать метров по склону, они оказались на высоте семидесяти метров над долиной, проехали сотню метров параллельно подножию и остановились перед спуском, ведущим к огромному валуну, у основания которого белело пятно смотровой станции.

Заглушив двигатель, Гольди вытащил пистолет и обернулся назад: