Лексикон демона

— Он давно ждал этой встречи.

Глава четырнадцатая

ЧЕРНЫЙ АРТУР

Из открытого окна вливался шум Лондона. По улицам привычно шуршали машины, предзакатное солнце опустило золотые венцы на верхушки соборов и небоскребов. Остальной город лежал в тени — мили серого однообразия, прерываемые блестящими полосами рек.

С этой стороны Лондон казался другим миром. В комнате было тихо, если не считать треска огня вокруг демона и негромкого, приятного голоса Джеральда.

Колдунов было вдвое больше, так что драться не имело смысла. Алан, Джеми и Мэй сбились тесной кучкой под надзором Лоры и другого типа с ножом. Алан ненавязчиво выбился вперед, прикрывая остальных от ножей и одновременно разглядывая обстановку. Колдуны перед ним потеснились — значит, пока не хотели его убивать.

Ник не мог двигаться, и потому весь обратился в зрение и слух. Комната была освещена плохо — свет исходил только от пламени Анзу и лампочек электрических канделябров на стенах. Головоломный узор из пентаграмм, амулетов и кругов на полу зрительно увеличивал и без того обширное пространство. Белые линии чередовались с темными промежутками, увлекая за собой, пока глазу не начинало казаться, что где-то там наш мир перетекает в потусторонний.

В этой комнате было негде спрятаться. Ухитрись Ник даже выбраться из круга — что толку? Вот если бы часть колдунов ушла… Хотя сейчас, когда все они собрались в ожидании главаря, об этом можно было и не мечтать.

Как ни паршиво было их положение, Ник до сих пор чувствовал ток и покалывание в венах — зов крови. Его сердце бухало в такт приближающимся шагам Черного Артура, и, к худу или добру, он ничего не мог с собой поделать: ему хотелось увидеть отца.

Тут он посмотрел на Алана, который пробовал его кровь и должен был чувствовать то же самое, увидел, как тот побледнел и изменился в лице от ужаса. Ник пожелал, чтобы отец был в тысяче миль от них — как раз тогда, когда Черный Артур вошел в комнату.

Под действием чар у Ника зарокотало в крови, словно невидимый чайник довел ее до кипения. В первый миг этот ликующий гул оглушил его, и все чувства свелись к ощущению уз между ним и незнакомцем в дверях, уз кровного родства. Потом исполненное заклятье рассеялось, связь прервалась.

Во внезапной тишине Ник поймал себя на том, что глядит в упор на отца и испытывает ровно то же, что после Дарема. Ничего.

«Должно же быть хоть какое-то чувство», — подумал Ник, а сам продолжал таращиться на отца, будто в книгу, пытаясь понять смысл увиденного.

Черный Артур походил на него меньше, чем Ник предполагал. Скорее, он походил на Ма, будто они хотели видеть друг в друге себя, потому и сблизились. Однако сходства было достаточно, чтобы найти в его лице — лице незнакомца — те черточки родства, которых Ник никогда не замечал у Алана.

Артур был высок, бледен и черноволос. У него были такие же широкие плечи и сильные руки, но мускулы выглядели чересчур гладко, аккуратно, словно их нарастили не в борьбе, а у тренажера, напоказ. Волосы у него вились и доходили почти до плеч, напоминая гриву, тогда как у Ника были короткие и прямые. Еще их роднили широкие скулы и жестко очерченный рот, но в одном Артур обманул ожидания Ника. У него оказались совсем другие глаза. Они были еще светлее, чем у Ма, — до того светлые, что Нику вспомнился взгляд волка, которого он задушил. Даже их голубизна казалась иллюзией, игрой света на льду.

Когда Артур заговорил, Ник услышал чужой голос: раскованный, властный голос вожака, который привык управляться со словами, управляться с людьми.

— Отлично, Джеральд! — произнес он, отдавая должное заместителю, но при этом даже не взглянув на него.

Его волчьи глаза смотрели сверху вниз на Ника и сияли гордостью победителя, заполучившего ценный трофей. Ник сложил руки на груди и стал угрюмо следить, как Черный Артур ходит вокруг его клетки, разглядывая, как аукционер — картину.

— Скажи что-нибудь, — скомандовал он, наконец. — Что угодно.

— Отпусти нас с братом, — отозвался Ник. — Или я вырежу тебе сердце.