Впереди поднимался Телестерион. Огромное величественное здание с двойной колоннадой. Сердце мистерий. Он был темен и безлюден – только у входа горели два коптящих факела.
Порфирий задержался, чтобы добить сраженных и поднялся ко мне.
– Если не хочешь слышать предсмертные стоны, – сказал он, – старайся проткнуть оба легких или отделить голову. Обычным мечом это сложно, а таким – проще простого…
– Здесь больше некого рубить, – отозвался я. – Мы повергли всех.
– Не спеши. Быть может, еще не все соперники вышли нам навстречу.
Я не придал значения этим словам, потому что думал о другом.
– Господин, объясни мне одну вещь. Я слышал, что к Элевсинским таинствам не допускают тех, кто осквернил себя убийством. Ты великий понтифик – поэтому на тебя, вероятно, это правило не распространяется. Но как быть со мной? Не замарал ли я себя содеянным до такой степени, что не смогу участвовать в мистериях?
Порфирий вытер лезвие топора краем своего плаща.
– Здесь надо понимать, – сказал он, – что именно элевсинские мисты называют убийством. На земле живут очень разные люди. Философы делят их на физиков и лириков. Ты слышал про это?
– Не припоминаю.
– Физики, также называемые гиликами – это чисто плотские люди. Их разумение не выходит за пределы чувственного. Они целиком относятся к материальному миру. Убить физика – как срубить дерево. Мудрый не делает этого без необходимости, но большого греха здесь нет. Сегодня ты убил двадцать физиков, Дарт Аньян. Неужели ты думаешь, что боги Элевсина отвернутся от тебя из-за такой малости? Вот если бы ты убил лирика… Да и то…
– А кто такие лирики?
– Лирики – это люди, способные ощущать нематериальное. Они делятся на психиков и пневматиков. У психиков уже есть душа, но она пока не видит истину. Пневматики же воспринимают все происходящее как движение чистого духа. Если богам угодно, психик может развить свою душу и стать пневматиком. Именно в этом смысл паломничества в Элевсин…
Я хотел спросить, кто по его классификации буду я (наполовину жрец, наполовину гладиатор), но не успел. Порфирий поднял руку.
– Погоди с расспросами, Маркус. Впереди твоя настоящая битва…
– Сколько у меня соперников теперь?
– Один, – сказал Порфирий. – Но это страшный враг. Он нападет на тебя одновременно снаружи и изнутри.
– Что значит изнутри?
– Это нечто такое, с чем ты еще не сталкивался, Маркус. Он… Он наведет на тебя морок. Прикинется твоим другом. Заставит тебя поверить, будто вас связывает общая тайна и цель. Не поверить ему будет почти невозможно. Ты соблазнишься. Ты решишь, что на самом деле твой друг он, а я твой враг.
– Такого не может быть, господин, – сказал я. – Я никогда не забуду, как высоко ты меня поднял…