Ели вэринги так, как едят самые дикие из варваров – жадно и неопрятно. Жилистые куски, не дожевав, выплевывали прямо на стол, жирные руки вытирали о волосы, не вытряхивали из бород остатки пищи. Дружинники Кыя по сравнению с викингами показались бы патрикиями.
Наконец приблизились к верхней части залы, встали у стены. Отсюда уже можно было как следует рассмотреть конунга и его ближайшее окружение.
Дамианос почти успокоился, тревога отступила. Всё было как всегда. Сколько раз за минувшие годы повторялась одна и та же картина. Первый пир у очередного царька, трапезничающего со своей дикой дружиной. Стоишь в сторонке, приглядываешься. Сейчас начнется первый стадиум дамианизации.
Вдруг – раньше такого никогда не случалось – аминтесу стало тоскливо. «Я как осел, который год за годом тянет по кругу одно и то же мельничное колесо. Пора менять ремесло. Пожалуй, я рад предложению пирофилакса».
Спохватился. Отогнал несвоевременную мысль.
«Так. Рорик несомненно вон тот, с седым чубом и длинными усами…»
За почетным столом сидели четверо – не на скамье, как остальные, а в деревянных креслах.
Двоих Дамианос знал: Урма и Хельги. Справа от опасного хёвдинга, откинувшись на высокую спинку, рассеянно щипал лепешку седоусый и седочубый человек с вздувшимися на голом черепе венами – его-то аминтес и определил как вождя буйной вольницы. Конунг был в простой рубахе, такой же, как у большинства викингов, но с золотой цепью на груди. Лицо Дамианосу не понравилось: неподвижное, усталое, оно плохо поддавалось чтению. Еще правее смачно грыз баранью ногу румяный красавец богатырского сложения. Он был одет нарядней, чем Рорик и Хельги – в алой бархатной куртке франкского кроя и со спиралевидными серебряными браслетами на могучих руках. Светлый чуб вился кольцами, усы торчали кончиками кверху, а на бритой голове сверкал золотой обруч с большим красным камнем.
– Это принц? Как ты думаешь? – тихо спросил Дамианос.
Гелия смотрела на вождей так же внимательно, как он. И возможно, с ее знанием мужчин видела больше.
– У вэрингов клок волос на голой голове – признак знатности, высокого положения. Так что оба молодых – хёвдинги. Но старику с больной печенью они не сыновья. Не вижу никаких черт сходства… Князь больше любит здоровяка. Видишь, сидит к нему вполоборота. Слушает тощего, который плавал в Иберию и видел там черных женщин, но смотрит на румяного, с улыбкой.
За одним из ближних столов сильный и звучный голос запел. Все повернулись в ту сторону. Немолодой викинг, наполовину седой, завел тягучую песню, почти лишенную мелодии. Она показалась Дамианосу нудной, но воины слушали заинтересованно и внимательно. Иногда охали, били кулаком по столу или разражались криками.
– Что он поет?
– Сагу. Это такие сказания о героях и их подвигах. Кто за какие моря плавал, каких победил врагов, сколько привез добычи. Скучища… – Гелия всё присматривалась к княжескому столу – обычаи вэрингов ее нисколько не занимали. – Интересно. Румяный красавчик слушает с разинутым ртом, глаза горят. Кажется, он не очень умен. Рорик позевывает. Дед с заплетенной бородой вообще уснул. Зато наш приятель из шатра времени попусту не теряет. Он пишет, честное слово! Он вырезает ножом буквы на куске кожи! У вэрингов есть своя письменность, они пишут закорючками, которые называются «руны». Но чтобы хёвдинг был грамотен – это необычно!
– Смотри лучше на Рорика. Работать придется с ним.
– …Дьявол его знает, – вздохнула Гелия, поизучав конунга. – Кроме печени он еще страдает запорами. Раньше очень любил женщин, но его мужские годы на исходе. Больше ничего не вижу. Лицо, как у константинопольского вельможи – будто шторами задернуто.
Сказитель наконец закончил свою нескончаемую песнь. Зал вдруг пришел в движение. Столы из центра отнесли к стенам, освобождая пространство.
На расчищенное место вышли двое раздетых по пояс молодцов – античный скульптор с каждого из них мог бы лепить Геракла. Поклонились конунгу и затеяли борьбу. Она показалась Дамианосу простоватой. Каждый пытался ухватить противника за пояс или сделать подсечку – вот и все приемы. Наконец сцепились. Запыхтели, мелко переступая. На спинах и плечах вздулись огромные мышцы. Зрители орали, подбадривая борцов. Топтание долго длилось безо всякого результата. В конце концов один поскользнулся на валявшейся кости, покачнулся – и был с грохотом опрокинут на пол. Все взревели.
– Смотри-ка. – Гелия сжала брату запястье.
Красавец, сидевший справа от Рорика, порывисто поднялся. Снял обруч, стянул с себя алую куртку.
ebooksa