Непривычное к спешке сердце рвалось из груди, сбивалось дыхание, в глаза тек пот, но Григориева не дала себе послабления, замедлила бег только близ ворот, где уже ждала кучка верховых. Там был Шкирята – кто-то дал ему кафтан – и еще семеро (значит, нашли на дворе еще только одного, годного к бою, эх!). Белая кобыла Чайка, завидев хозяйку, приветственно заржала.
– Пособите!
Двое, соскочив, помогли боярыне подняться в седло. Она села по-мужски, бестрепетно задрав платье, и ударила лошадь посохом по крупу.
За воротами дорога была грязная, растоптанная, из-под копыт летели комья и брызги. Прикинув, что полем выйдет короче, да и скакать легче, вскоре после Волховецкого ручья Настасья взяла южнее.
«Поспеть бы, Господи!» – молилась она.
Потом спохватилась – не о том просит. Стала молиться, чтобы с сыном не случилось худа, а пуще того – с невесткиным чревом. Если сторожа не продержатся и Марфины псы ворвутся в дом, Олена беспременно полезет в драку, и тут недалеко до беды. Бабе на седьмом месяце много ль надо, чтобы плод потерять? Ударят, пнут, да просто толкнут…
– Твои сторожа надежны ли? – крикнула она, поравнявшись с приказчиком. – Чем оружны?
– Самострелы у них немецкие, сабли каленые! И дверь крепка, легко не вышибить! Бог даст, продержатся! – ответил тот. Встречный ветер задирал ему бороду, норовил запихнуть в открытый рот. – Людей бы поболе, боярыня…
Поглядев на управителя с прищуром, Настасья вдруг стала осаживать коня.
Остановилась.
Прочие, вырвавшиеся вперед, вернулись.
– Что не так, госпожа? – спросил седоусый Савва, бывший ушкуйник, служивший у Григориевой лет двадцать.
– Немолода я стала. Переведу дух… Спешимся. Сойдите и вы все, дайте коням передохнуть.
Боярыня и вправду задыхалась, будто это не Чайка скакала, а она сама.
Вокруг было голое поле, вдали серело озеро, дул ветер, качались сиротливые ветлы.
Слуги глядели на хозяйку с недоумением.
Настасья наступила носком сапога на кожаное копытце, закрывавшее острый стальной конец посоха. Подошла к Шкиряте – и коротким, мощным ударом пригвоздила его ступню к земле.
Приказчик завопил, дернулся, а отскочить не смог.
– Держите-ка его, детки, – приказала Каменная.
Приказчика взяли за плечи и за руки, перехватили сзади горло.