– В того цель, который с огнем. Не в Корелшу. Как махну посохом – бей.
– Попробую… – раздалось сзади.
Сошлись на поляне, встали в двух шагах друг от друга, Корелша ростом ниже, но шире Настасьи.
– Покупать будешь? – ухмыльнулся он.
Она сделала вид, что удивлена.
– Догадлив ты…
Он засмеялся.
– Ну, покупай. Сколько предложишь?
«Правда, что ли, продастся?» – обнадежилась Григориева. Это бы лучше всего.
– Сколько запросишь, – твердо сказала она. – Хочешь сто рублей?
– А тысячу дашь? – назвал Корелша невозможную сумму, явно глумясь. – И ведь дала бы… Только я непродажный. Из любопытства спросил.
И зашелся хохотом, задрав голову – хоть заглядывай в вывернутые ноздри.
Без размаха, дуговым ударом снизу Каменная вонзила наконечник посоха точно в подставленное горло, между бородой и железным нагрудником.
Закричала:
– Савва!!!
Близко, правее и выше уха будто прожужжала оса – это рассекла воздух стрела арбалета и вонзилась стоявшему на крыльце паробку в переносицу. Он качнулся, со звоном ударившись шлемом о столбец. Сполз. Факел перелетел через перила, упал на сено, и оно сразу задымило.
– Вперед, вперед! – взвыла Григориева, кидаясь с посохом наперевес.
Корелша еще не повалился, еще затыкал ладонями хлещущую кровь, а мимо уже бежали Настасьины молодцы. Легко обогнали боярыню, со свистом вырывая из ножен клинки.
Но и Марфе служили не пентюхи.
С крыльца, толкаясь плечами, скатились трое чешуйных воинов, заступили путь в дом, встали углом, по всей бойцовской науке: самый дюжий, почти великан, впереди, двое остальных одесную и ошую. Бились тоже не заполошно – с умом. У здоровенного в руке был длинный меч, какой обычно держат обеими руками, а он управлялся одной. Взмахнет – товарищи прикрывают щитами. Поди-ка, подступись.