– Перец, не жмись к стене! Встал посередине, чтобы я видел твои руки!
– Да я и так стою! – ответили с легким недоумением.
На последнем слове полковник очень быстро выпустил две короткие очереди. Свет в галерее заметался, послышался дикий нескончаемый крик, переполненный болью. Прицелившись, полковник выстрелил еще раз, после чего все стихло.
Хотя нет, кто-то тихонечко постанывал и слышались непонятные звуки, будто жесткой мочалкой медленно водят по коже. Очень сомневаюсь, что причина шума именно в этом, но по-другому описать услышанное не получается.
– Постой здесь, – не оборачиваясь в мою сторону, тихо произнес полковник и совершенно беззвучно скользнул вперед.
И это несмотря на лужи и коварно-шумный мусор под ногами.
Долго ждать не пришлось. В галерее послышались два одиночных выстрела, спустя несколько секунд еще один, после чего господин Лазарь громко позвал:
– Элли, бегом ко мне!
Бежать я не рискнула. Фонарик застреленных людей не потух, но он слишком далеко, свет сюда почти не достает, а под ногами много чего нехорошего встречается, не хватало еще споткнуться и упасть. Прошлась местами быстро, местами, выверяя каждый шаг и делая остановки, но полковник меня не поторапливал.
Дойдя до него, увидела два тела, лежащие в грязной луже. Еще одно находилось чуть дальше, в нише под очередным люком, перед тем как погибнуть, этот человек сидел, прислонившись спиной к стене, и упал набок в скрюченном положении.
Полковник, по-звериному озираясь, с силой опустил ногу на фонарь, что валялся на полу, раздавив его с громким хрустом. Вновь стало темно, и я вздрогнула, когда сам мрак ухватил меня за руку и ненавистным голосом прошипел:
– Придется обойтись без света, просто иди за мной. Если что-то под ноги подвернется, я буду предупреждать.
Несмотря на все предупреждения, я то и дело спотыкалась, пол в галерее дальше стал еще ужаснее. А полковник, каждый раз удерживая меня на ногах, все больше нервничал и пытался увеличить скорость. Включи он фонарь, могла бы идти нормально, но он почему-то не хотел это делать. Должно быть, не ожидал столкнуться под землей с врагами и теперь опасается повторения нежелательной встречи.
Если наткнемся на группу с гранатометом, все очень быстро закончится. Я слышала, что взрыв под землей гораздо опаснее, чем на открытом месте, и теперь, оказавшись во мраке, ни капли не сомневалась, что спастись не удастся.
Где здесь можно спрятаться от осколков? Только в нишах, а они, наверное, встречаются нечасто, да и не слишком надежны.
Говорят, что одна из главных причин смертности иммунных – самоубийства. Но я никогда не понимала людей, которые убивают себя. Что бы ни происходило со мной, как бы я ни рисковала, но ни разу такое в голову не приходило.
Ну разве что при последнем разговоре с Маргарет пообещала ей не попасть в руки западников живой. Но это другое дело, ведь узнай они детали побега, могли пострадать те, кто мне помогал.
Это самое меньшее, что я могла ей пообещать.
Я все еще хочу жить и потому подчиняюсь полковнику беспрекословно, стараясь поспевать за ним изо всех сил. Не знаю, что сейчас происходит и, следовательно, понятия не имею, как выбраться без его помощи.
Как бы я к нему ни относилась, нельзя не признать, что он знает все или почти все. Каждый его шаг продуман, мы идем к какой-то цели, а не наобум.