Королева Виктория — охотница на демонов

Удачная догадка? — сказал ей внутренний голос — чуть ли не с акцентом, как у Альберта, ибо она с уверенностью могла сказать, как бы отреагировал на это он сам.

Но дерево в замке? Она плачет под деревом внутри своего замка? Как мог Джон Браун знать это?

— Скажи мне, Джон, — продолжила она, — скажи то, что ты можешь получить от этого платка.

Держа платок, он щупал его пальцами, будто проверяя качество ткани. Глаза были закрыты.

— В его душе огромный конфликт, мисс, — сказал Джон. Его голос звучал очень тихо, все слушатели затаили дыхание.

Виктория первой набрала воздуха в грудь и попросила: «Скажи еще, Джон».

— Ваше Величество, — вмешался лорд Мельбурн, сначала проведя рукой по волосам, а затем прижал кулаки к столу, чтобы она его послушала. — Разумно ли это? — и далее, понизив голос: — Как подслушивающие могут узнать много нелицеприятного о себе, так и любая прогулка в психику…

Она бросила на него пронзительно-острый взгляд.

— Возможно, — поправился он.

— Мне нужно знать, Лорд М, — сказала она, мне очень нужно знать, тот ли человек мой Альберт, каким его видит мое сердце.

— Он любит Вас, мисс, — раздался голос Джона. — Эту любовь он чувствует в своей груди как какую-то силу, а иногда она действует так ужасно, что он чувствует боль, да, иногда именно так, мисс.

Виктория бросила торжествующий взгляд на Мельбурна, который поднял руки, убрав их со стола; затем снова повернулась к Джону, который не обращал ни на кого из них внимания, занятый только тем, что было у него в голове, и теперь продолжал: «…но внутри у него большой конфликт, мисс. Я чувствую там большой страх…»

Его руки, державшие платок, задрожали. Виктория спрашивала себя, проявлялось это у Альберта или нет. «…большой страх и… сомнение. Он сомневается, мисс, как будто его разрывают на части, тянут в совершенно разные стороны».

Но это про нас! — подумалось ей. Это наша судьба; разрываться между нашим долгом и нашим чувством, нашей обязанностью по отношению к семье и к стране, к Богу. Конечно, мы разрываемся…

— Он думает о судьбе. Он боится ее. Он страдает от этого с той же силой и страстью, как чувствует любовь к Вам и своим детям.

— К своему ребенку, — поправила Виктория.

— Нет, мисс, к своим детям.

Виктория смутилась. Она взглянула на Мэгги Браун, которая обратилась к сыну. «Джон, любовь моя, Ее Величество и принц имеют только одного ребенка, маленькую девочку».

Джон отрицательно помотал головой. «Есть другой ребенок, — сказал он и показал на королеву: — Он внутри Вас, мисс».

В то же мгновение Виктория почувствовала, что ее охватил какой-то холод. Ей почудилось, что весь мир как-то сжался, и в нем остались только она и — в конце длинного-длинного тоннеля — юный Джон Браун, с закрытыми глазами и руками, перебиравшими платок.