Глаза маленькой колдуньи изумленно распахнулись, как только Сергей положил магическую вещь в руки девочки. Камень начал сиять, словно ярчайшая из звезд. Для тех, кто способен видеть этот свет, разумеется. Свелинна вцепилась в темно-синий кристалл, и вода вокруг нашей лодки забурлила. «Речная красавица» рванула против течения, словно у нее появился мотор. Деревья и камыши по берегам замелькали, словно я наблюдала за ними из окна мчащегося автомобиля или поезда.
– Свелинна, сбавь силу заклинания, – попросила я. – А вы хотя бы для вида поставьте парус. А то местные рыбаки долго потом будут рассказывать байки о лодке-призраке, которая стрелой летела вверх по Стреминке, унося несчастных путников в неведомую даль.
Лодка сбавила скорость. Фириат и Серый Ворон поставили треугольный парус. Свелинна вцепилась побелевшими от напряжения пальцами в магический камень, словно утопающий в спасательный круг. Отвлекать ее сейчас было неправильно. Поэтому я встала на самом носу большой лодки и, держась за канат, рассматривала реку. Мы летели в ореоле радужных брызг, мои длинные волосы развевались на ветру, я была счастлива. Неведомый Призрак осторожно вскарабкался мне на плечо и тоже наслаждался моментом. Сама себе я напоминала бесстрашную капитаншу какого-нибудь пиратского корабля, только с корабельной крысой на плече вместо попугая.
За поворотом реки виднелся небольшой поселок. Всего десятка два домиков на сваях. Не хватало еще, чтобы селяне заметили наши хитрости с заклинанием!
– Свелинна, хватит! Тормози! – скомандовала я, и маленькая колдунья тут же сбросила заклинание.
Трясущимися руками она вернула волшебный камень Серому Ворону и, совершенно обессиленная, опустилась на лавку. Глаза у нее были в этот миг совершенно ненормальными – немигающими, с огромными зрачками.
– Я пропустила через себя целый океан магической энергии, а она все не кончалась и не кончалась.
– Сейчас пройдем поселок, и можно будет снова воспользоваться магией, – предложил Фириат, садясь на весла.
– Не будет пока магии, – ответила я, поддерживая едва не падающую от усталости подругу. – Свелинна на грани обморока. Если девочка надорвется, то может лишиться магических способностей или даже умереть. Ветер вроде бы переменился, так что пойдем под парусом.
Однако силы ветра не хватало, лодка шла медленно, так что браться за весла нам все же пришлось. Было трудно, погода стояла жаркая. Радовало только, что по словам дроу, мы уже почти добрались до нужного места. Но мне пришлось отработать на веслах три полные смены, прежде чем Фириат указал на какой-то небольшой заливчик по левому борту:
– Помню это место! Тут хороший лес, удобный вход в воду и есть родник. И никакой стоячей воды на пару полетов стрелы вокруг, так что комаров и кусачих насекомых не будет. Лучшего места для ночного лагеря трудно и желать!
Мы вытащили лодку на берег. И, хотя опасности никакой и быть не могло, Фириат на всякий случай замаскировал ее камышами – привитая с детства привычка эльфийских разведчиков. Свелинне было плохо, у нее поднялась температура, девочку слегка мутило. Ничего серьезного, обычное переутомление, но помогать в обустройстве лагеря она не могла.
Также никакой помощи не было и от Каришки. По словам воровки, у нее разболелась правая рука. Я сперва подумывала, что тайфлинг симулирует. Но, когда Каришка закатала рукав, я увидела свежую татуировку: два переплетающихся черных кольца и красные руны.
– Знак лучшего ученика Школы Воров, – с гордостью прокомментировала Каришка, слегка скривившись от боли. – Только жжется уж очень сильно, с трудом терплю.
– Использована магическая охра, – заинтересовался Фириат. – Мой старший брат наносит такой краской рисунки подросткам во время ритуала инициации. Эти руны действуют, написанное заклинание усиливает какие-то способности Каришки. Весьма болезненно. Я сам двое суток провалялся в бреду, прежде чем пришел в себя.
– А какой у тебя рисунок, Фириат? Я не вижу на тебе никаких татуировок, – удивилась Каришка.
Дроу весело рассмеялся:
– Мне накололи на затылке изображение ночного филина с горящими глазами и поднятыми крыльями. Его не видно сейчас под волосами.
– Зачем же наносить рисунок, если его не видно? – удивилась я.
– Я не хотел такой рисунок, – признался Фириат, грустно усмехнувшись. – Филин – знак мудрости и тайны, его обычно наносят шаману племени. Я же просил соболя. Соболь – это хитрость и ловкость, знак разведчика. Но брат был уверен, что я способен к тайным знаниям. Поэтому я лишь попросил, чтобы татуировку было не видно. А способности к тайным знаниям у меня так и не проявились…