– Наверное, потому что в Заболотье пола нет. Хотя… Я регулярно лила слезы в темной Руси. Помнишь?
– Не помню.
– Я больше не буду вам всем причинять боль своими истериками, – пообещала Алиса. – Честное пионерское!
Диана подозрительно покосилась на нее, она не знала что такое «честное пионерское»:
– А не брешешь? Поклянись!
– Клянусь своим зубом мудрости.
Диана не поверила ее клятве: «Какой еще такой зуб мудрости?»
Она закряхтела, поднялась и, впялив свое всевидящее око в горизонт пустынной тундры, страдальчески произнесла:
– Пошли, чего расселась!
И они побрели на ночь глядя туда, куда глядели глаза «кошки» Дины. А Моховой бежал за ними следом да квакал лягушкой, каркал вороном, плакал дитятей, ухал филином и махал невидимыми крылами, точь-в-точь как змей Горыныч. Но люди на то и люди – имеют свойство учиться на своих ошибках. Поэтому ученицы не пугались, не останавливались, а лишь вздрагивали и пробирались по настилу изо мха навстречу темной-темной ночи.
– Эх ты, нежить глупая, Моховик-дубовик, мал бесстыж твой дикий лик! – вздыхала время от времени Алиса.
С каждым часом глаза у девушек сверкали все ярче и ярче, как звезды! Они глядели друг на друга, изумлялись, но, ни слова не говоря, маршировали дальше. Со стороны казалось, что некая глубинная сила, надежно спрятанная в этих хрупких тельцах, вот-вот прорвется наружу. Еще немного, и она выпорхнет из детских душ и улетит отсюда навсегда в свой темно-фиолетовый гранит, внутри которого и колыхается наша Вселенная. Но дети, как ни в чем не бывало, продолжали путь, а сила померцала в их очах и потухла. Девочки устали. Развели костер, попили из термоса болотной воды и задремали.
– Утро вечера мудренее.
– И то верно.
– Хр…
– Хр…
– Кар!
– Хр-хр-хр…
– Кар, кар!
– Хр-хр-хр…