Она оторвала взгляд от книжки («Любовник Печали» — было выведено такими же ярко-красными буквами название, а под ним: «Самый знойный роман Пола Шелдона!») и выдавила улыбку.
— Со мной все нормально. По виду книжка — горячая.
— Эти слюнявые романы — один из моих тайных пороков, — сказала Анна. — Но это лучше, чем шоколад, поскольку от них не толстеешь, да и мужики в них лучше, чем в жизни, потому что не звонят тебе, напившись, в четыре часа утра и не скулят, требуя дать им еще один шанс. В этих книжках есть прок, и знаешь почему?
Рози отрицательно покачала головой.
— Потому что в них объясняется весь белый свет. Там для всего на свете находятся причины и мотивировки. Пусть они так же притянуты за уши, как россказни на табло в супермаркетах, пусть они противоречат многому из того, что любой мало-мальски разумный человек знает о поведении людей в реальной жизни, но, Господи, они же там
Рози в задумчивости кивнула. Она вспоминала все случаи, когда Норман бил ее, унижая, доводил до слез… А потом вдруг, безо всякого повода, мог принести ей полдюжины роз и повести куда-нибудь ужинать. И если она спрашивала — почему, по какому случаю, он обычно пожимал плечами и отвечал: «Просто захотелось сделать тебе приятное». Другими словами, просто
— Я
Рози улыбнулась, и Анна улыбнулась ей в ответ.
— Ты придешь на пикник, да, Рози? Он состоится в прибрежном парке у пирса Эттинджерс. Нам понадобится помощь всех, кто только сможет помочь. Так бывает всегда.
— О, еще бы, — сказала Рози. — Если только мистер Леффертс не потребует, чтобы я работала по субботам.
— Сомневаюсь. — Анна встала и вышла из-за стола. Рози тоже встала. И теперь, когда их разговор подошел к концу, она задала самый для нее актуальный вопрос:
— Анна, когда я могу переехать?
— Если хочешь, хоть завтра. — Анна наклонилась и подняла картину. Она внимательно посмотрела на слова, выведенные углем на заднике, а потом перевернула ее.
— Ты назвала ее странной, — сказала Рози. — Почему?
Анна постучала ногтем по стеклу.
— Потому что женщина находится в центре, и все же она стоит спиной. Это необычно для такого рода картин, во всем остальном она выполнена очень традиционно. — Анна взглянула на Рози, и в ее тоне послышались нотки извинения. — Кстати, здание у подножия холма нарисовано с нарушением перспективы.
— Да. Тот, кто продал мне эту картину, говорил об этом. А мистер Леффертс сказал, что это, вероятно, было сделано нарочно. А то какие-то детали не были бы видны.
— Пожалуй, верно. — Анна снова задержала свой взгляд на картине. — Что-то в ней есть, правда? Какая-то тревога.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Анна засмеялась.