В глубине комнаты сидела молодая женщина, рыдавшая в платок. Дина не видела, с кем она разговаривает, но слышала низкий, монотонный мужской голос по ту сторону перегородки.
Дина села на расшатанный деревянный стул. Ей никогда раньше не доводилось бывать в таком жутком месте, и чувствовала она себя здесь крайне неуютно.
"Интересно, изменился ли Чак? — думала Дина. — Как он выглядит? Как будет вести себя? Не ожесточился ли?" Она так волновалась, что ей хотелось вскочить и бежать куда глаза глядят.
Через несколько нескончаемых минут вооруженный охранник ввел Чака в другое отделение помещения, по ту сторону перегородки. На Чаке была бледно-голубая хлопчатобумажная рубашка и брюки из грубой ткани. Дина подумала, что он очень похудел и побледнел.
Сперва он не заметил ее, а когда увидел, оттолкнул охранника и бросился к ней.
— Дина…
Она поднялась ему навстречу.
— Остановись там! — крикнул охранник. — Ты знаешь правила.
Чак остановился в нескольких дюймах от перегородки и сел на откидной стул.
— Никаких резких движений, понял? — предупредил охранник и, сложив руки на груди, стал наблюдать за ними.
— Чак… здравствуй, — смущенно пробормотала Дина. Она заставляла себя смотреть ему прямо в слезящиеся, покрасневшие глаза.
— Ты должна вытащить меня отсюда, — проговорил Чак громким шепотом.
— Что? — Она не была уверена, что правильно расслышала его слова.
— Я больше не могу здесь, Дина. Не могу. Я схожу с ума. — Он закрыл глаза и прижался лбом к решетке.
— Назад! — прикрикнул охранник, шагнув к Чаку.
— Извините, — громко сказал ему Чак и сел прямо.
— Еще одно предупреждение — и вернешься в камеру, — предупредил охранник.
— Здесь сплошной кошмар, — продолжал Чак, понизив голос. — Тебя постоянно унижают. Большинство заключенных — преступники. Настоящие преступники. Грабители, наркоторговцы. Один рассказывает направо и налево, как вырезал целую семью, отдыхавшую в кемпинге в государственном заповеднике.
Дина смотрела на него во все глаза, силясь не разрыдаться.
— Это так ужасно, — наконец с трудом выдавила она.