— Книги… — Ферро фыркнула. — Пустая трата времени.
Неясные звуки донеслись из-за дверей: кто-то приближался, раздраженно бурча. Замки щелкнули, заскрежетали, и дверь, побитая непогодой, со скрипом распахнулась.
Человек почтенного возраста, ужасно сутулый, смотрел с изумлением, неразборчивые ругательства замерли на губах, горящая свечка еле освещала его морщинистую щеку.
— Я Байяз, первый из магов, и у меня дело к Конейл.
Слуга по-прежнему стоя, выпучив глаза. Он широко раскрыл рот, и Джезаль ожидал, что сейчас потечет струйка слюны. Здесь явно нечасто принимали гостей.
Одной маленькой свечки было недостаточно, чтобы осветить целиком очень высокий зал. Тяжелые столы ломились под неустойчиво сложенными пачками книг. Полки поднимались по каждой стене, теряясь в затхлой тьме над головами. Тени скользили по кожаным корешкам всех цветов и размеров, по пачкам пергамента, по свиткам, небрежно составленным пирамидой. Свет играл на золоченом серебре, золотых украшениях и тусклых камнях, украшающих обложки гигантских томов. Старая лестница, чьи перила отполированы чередой бесчисленных ладоней, а ступеньки протерты посередине чередой бессчетных ног, вела, изгибаясь, прямо в средоточие древних знаний. Пыль толстым слоем покрывала все поверхности. Одна особенно чудовищная паутина налипла Джезалю на волосы, когда он переступал порог, и теперь он тщетно боролся с ней, морщась от отвращения.
— Хозяйка дома, — прохрипел привратник со странным акцентом, — уже отправилась в постель.
— Так разбуди ее, — отрезал Байяз. — Темнеет, а я тороплюсь. Нам некогда…
— Так. Так. Так. — На ступеньках появилась женщина. — Действительно, в темный час старые любовники стучат в мою дверь. — Глубокий голос, скользкий, как сироп. Женщина спускалась по ступенькам нарочито медленно, ведя длинными ногтями по изогнутым перилам. Возраста она была, пожалуй, среднего: высокая, худая, изящная; черные длинные локоны наполовину скрывали ее лицо.
— Сестра. Нам нужно обсудить срочное дело.
— Да неужели?
Джезалю был виден только один глаз — большой, темный, с опухшими веками и печальным розовым ободком. Вяло, лениво, полусонно глаз окинул группу.
— Ужасно утомительно.
— Я устал, Конейл. Мне не до твоих игр.
— Мы все устали, Байяз. Ужасно устали. — Добравшись наконец до низа лестницы и подойдя к ним по неровному полу, она протяжно, театрально вздохнула. — Было время, когда ты охотно соглашался играть. Помнится, ты играл в мои игры по нескольку дней.
— Это было очень давно. Все меняется.
Ее лицо внезапно исказилось внезапным и пугающим гневом.
— Все гниет, ты хочешь сказать! Но все же, — продолжила она, снова перейдя на глубокий шепот, — мы, последние из великого ордена магов, должны хотя бы попытаться вести себя благонравно. Подойди, мой брат, мой друг, мой милый, ни к чему лишняя спешка. Становится поздно, и настало время вам смыть дорожную грязь, скинуть эти вонючие тряпки и переодеться к ужину. За столом мы и сможем поговорить, как принято у цивилизованных людей. Гости развлекают меня крайне редко.
Она прошла мимо Логена, восхищенно оглядев его с ног до головы.
— А ты привел ко мне таких суровых гостей.