Старый разведчик посмотрел на Кантлисса, который раскачивался туда-сюда на поскрипывающей веревке, кривым пальцем оттянул воротник и тоже выбрал легкий путь.
– Что-то я позабыл, о чем это я. Думаю, лучше всего мы вернемся в Криз, если вы не возражаете.
– Как вам будет угодно.
Под ними первый из наемников опрокинул вверх тормашками свой мешок, и золото с серебром выскользнуло, образовав сверкающую кучу на столе. Генерал водрузил шляпу на голову и поправил перо.
– Счастливого пути!
Возвращение
– Старый гребаный дерьмовый мудак! – выкрикнул Свит, ударяя палкой по ветке, нависающей над дорогой. Снег осыпал всадников. – Гребаный Говнимо Говноско! Траханный в жопу старый ублюдок!
– Ты это уже говорил, насколько я помню, – проворчала Шай.
– Он говорил – ублюдочный старый жопотрах, – возразила Кричащая Скала.
– Моя ошибка, – согласилась Шай. – Это полностью меняет дело.
– Какого хрена тебе не нравится? – рявкнул Свит.
– Нет, меня все устраивает, – ответила Шай. – Он – гребаный ублюдок.
– Дерьмо… Мать вашу… Дерьмо… Мать вашу… – Свит ударил коня пятками и стегнул палкой по стволу дерева, мимо которого ехал. – Я поквитаюсь с этим ублюдком, набитым глистами. Это я обещаю!
– Да наплюй ты, – проворчал Лэмб. – Бывает, что ты не в силах ничего изменить. Надо трезво смотреть на жизнь.
– Это было моей надеждой на обеспеченную треклятую старость! Он украл ее!
– Но ты еще дышишь, верно?
– Тебе легко говорить! Ты не терял все до последней монеты!
– Я терял и больше, – глянул на него Лэмб.
Мгновение, другое Свит просто открывал и закрывал рот, а потом, крикнув: «Мать вашу!», бросил палку на обочину, в лес.
Повисла холодная и тяжелая тишина. Только позвякивали железные ободья колес Маджудова фургона, негромко гремела передвижная кузня, накрытая парусиной, да скрипели на снегу копыта лошадей по дороге, изрезанной колесами спешивших из Криза предпринимателей. Пит и Ро лежали рядом под одеялом, прижимаясь друг к другу, и мирно сопели во сне. Шай смотрела, как они легонько покачиваются в такт подпрыгиванию фургона.