Павлу казалось: он всего лишь констатировал факт. И этот факт сам по себе ничего не менял. Пожалуй, он был даже рад, что богомол избавил всех от своего присутствия. Но Третьяков, похоже, думал иначе. Выругался, бросился в темноту. Ударился обо что-то звонкое, вроде банного корыта, — выругался ещё раз.
- Ты не должен был его отпускать! — Недовольно выкрикнул он, — так громко, что заглушил на мгновение звук тяжёлых ударов в дверь подвала. — Он мог нам понадобиться. — Добавил уже тише.
Вновь, как пять минут назад, затрещали, заскрежетали железные дверные петли. На сей раз, в подвал ворвались разгорячённые человеческие голоса. Должно быть, дверь-преграда почти пала. Полная капитуляция подвала становилась делом нескольких минут.
Нагнетать газ прекратили — вероятно, решили, что справятся с упрямыми гриппующими и так. Да и ударная группа наверняка предпочла бы вытаскивать смутьянов из подземелья, не блуждая в ядовитом тумане.
- Все по местам! — Выкрикнул Третьяков.
И подвал ощетинился перевёрнутыми ваннами, как панцирями.
Чугуна хватило на всех. Однако деятельные узники слегка замешкались, опекая беспомощных. У Павла, по чести говоря, с алхимиком не возникло проблемы: как только тот увидел, в какой позе скорчился за своим укрытием управдом, — сам в точности, хотя и неуверенно, повторил её и плотно прижал ладони к ушам. Павел ногой подтянул несколько пустых реечных ящиков и тощий рулон рубероида, дополнительно прикрыл этим хламом алхимика сбоку. Сколько на это ушло времени? Кому служит нынче время? Кто дольше провозится со своей работой — медики-штурмовики или взрывник-«ариец»?
- Считайте! Пять!.. Четыре!.. Три!.. — Третьяков, поколдовав в темноте, уже бежал к чугунным баррикадам. Он ворвался в круг света, рыбкой перескочил через ближайшую к нему ванну.
- Два!.. Один!.. — Превратив руки в мощный рычаг, одним движением не столько приподнял, сколько подбросил ванну в воздух и закатился под неё. Затем она, с глухим стуком, накрыла Третьякова и прогудела его голосом: «Ба-бах!»
Павел зажмурился.
Время замерло.
Время превратилось в тянучку с очень горьким вкусом.
Взрыва не было.
Что слышалось вместо него? Павел затруднялся с ответом. Стук крови в ушах сливался со стуком консервного ножа о жестяную крышку: с остатками двери расправлялись «штурмовики». Свист воздуха, покидавшего лёгкие, — со свистом пара в бойлере. Этот свист… Воздуха или пара?… Он сделался тоньше, пронзительней?..
Павел приподнял голову.
И увидел собственное отражение в сузившихся по-кошачьи, овальных, зрачках девушки-студентки. Бред! В тусклом свете, в двух метрах от себя… невозможно!.. Но он разглядел собственное изумление в чужих глазах. А те глаза наверняка разглядели в зрачках управдома собственный страх.
Где-то за спиной тяжело, как древнегреческая колонна, упала на бетонный пол дверь.
Но и это падение не было взрывом. Бойлер вдруг засвистал, как боцман на корабле; как тонкий паровозный гудок.
А взрыв…
Взрыв случился через десять ударов сердца после свиста.
ebooksa