Неспящие

– Ах вот как, – отстранилась Хил. – Значит, если я волчица, то мне нечего терять, да?

– Я не это хотел сказать…

– Какая разница, в волчьем доме или на острове в жопе мира, если ты просто дешёвая шлюха, да?!

Хил смотрела на него глазами, полными ненависти. Тэо понимал, что сейчас ею управляют страх и отчаяние, и всё же её слова резали его, словно тысяча кинжалов. Ему хотелось оправдаться, объяснить, но ничего не выходило.

– Простите, эйра Тэо, – в дверях показалось лицо сменщика. Он явно смутился, увидев плачущую девушку, хоть это и не являлось чем-то непривычным здесь. – Эйра Энний просил узнать, когда вы закончите собирать истории болезни…

– Скоро, – холодно ответил Тэо, и сменщик понимающе кивнул.

Как только он покинул палату, Тэо вновь обратился к Хил, перейдя на громкий шёпот:

– Послушай, всё будет хорошо, я тебе обещаю. Я лично прослежу, чтобы о тебе позаботились. Тебе нечего бояться. Я…

– Да пошёл ты, Тэо Рэсис! – Хил выплюнула эти слова с таким равнодушным видом, словно внутри неё в эту секунду что-то умерло.

Общий вечерний совет в последнее время проходил быстро. Врачи госпиталя Непобеждённой настолько свыклись с бесконечным потоком новых неспящих, что довели все свои действия до автоматизма. Эйра Энний с некоторой небрежностью просматривал истории болезни, убеждаясь, что они особенно ничем не отличаются друг от друга, назначал каждому врачу группу пациентов, за которую он будет ответственен, выбирал дату отправки на Храмовый Остров и, закончив с раздачей указаний, отправлялся в свой кабинет, бесконечно довольный собой.

– Эйри Трикса, будете работать в паре с эйра Талием. На вас восточное крыло, те, кто уже уснул. Следите за показателями, поддерживайте стабильное состояние, протокол стандартный. Пусть с ними разбираются уже на острове. Что касается остальных – всё как всегда. Хотя погодите-ка… В двадцать пятой, кажется, буйный. Убеждён, что его здесь держат незаконно. Эйра Сеус, установите за ним постоянное наблюдение. Плавали, знаем таких. Чтобы без фокусов. – Старший врач ещё раз пробежался взглядом по бумагам, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. – И в шестнадцатой беременная. Чья пациентка? Разберитесь, у вас неделя.

– Моя! – Тэо торопливо выхватил карточку из рук старшего врача, хотя эта палата и не относилась к его зоне ответственности. Возражать никто не стал – мало кто хочет взваливать себе на плечи лишний груз.

Когда врачи разошлись по своим делам, Тэо растерянно присел на кушетку и внимательно вчитался в анамнез.

Хил Аурели.

Её имя было выведено чётко и ясно, ошибки здесь быть не могло. В самом низу списка проведённых анализов значилась подтверждённая беременность, а прямо под ней размашистым почерком старшего врача соответствующие указания. Глядя на это, Тэо почувствовал ледяной ком, подступающий к горлу. Он с трудом дождался наступления ночи, когда в коридорах осталась только пара дежурных врачей. И, конечно, воин в золотой маске, несущий дозор возле палаты, куда помещали буйных пациентов. Чего только не насмотрелись в госпитале Непобеждённой за все эти годы: и побеги, и драки с врачами, и даже попытки свести счёты с жизнью с помощью кожаного ремня, подвешенного к потолочной балке… На многое были готовы люди от неспособности принять свою участь. У Тэо от осознания этого разрывалось сердце. Он всегда старался дать пациентам понять, что эгерум – не приговор. Да, с момента заболевания она становилась непростой, и всё же многие уже несколько лет жили на Храмовом Острове. Молились, работали, принимали лекарство. Танцевали, влюблялись, разве что только детей не рожали.

Тэо застыл перед дверью палаты, не решаясь войти. Оказавшись внутри, он не встретил никакой реакции со стороны пациентки. Хил сидела на постели, уронив голову на руки, упёртые в колени.

– Первая ночь всегда сложная, – с сочувствием прошептал Тэо.

– Если ты пришёл рассказывать мне очевидные вещи, то лучше уйди, – пробубнила она.

– Хил, я пришёл сказать кое-что важное.

Тэо абсолютно не знал, с чего начать. В его практике уже бывали такие случаи, и ему всегда удавалось абстрагироваться и говорить исключительно по делу. Но это было нечто совершенно иное: он просто не мог вот так сказать ей то, что должен.