Осколок

— Я хотел вас найти и выяснить, что стряслось. Говорят, последняя весть от вас была несколько веков назад.

— Чего тебе до нас? Ты правда хочешь сказать, что пришёл просто чтобы найти нас? Учти, мы живём своей головой. А носы тех, кто их суёт в наши дела, обычно ломаются.

— Я думал, найдя вас, предложу торг. Кланы от этого богатеют.

— Твои торговцы не купят то, что мы предложим.

— Но ты да…

— Нет! Нет никаких «но», Далур.

Повисло молчание. Далур набрался смелости и заговорил вновь.

— Ты вождь этих дварфов. Скажи, почему вы живёте на поверхности? Почему не ушли в недра горы? Или вы ушли оттуда?

Карагаз нахмурился, сделал шаг к Далуру, буквально нависнув над ним всей своей внушающей страх фигурой. Далур напрягся и отступил на шаг.

— Наконец-то ты спрашиваешь о том, о чём хочешь. Я отвечу, но только потому что ты дварф. Будь ты человеком, я бы забил тебя до смерти и выбросил за частокол.

Карагаз развернулся и тяжёлыми шагами медленно прошёл до скамьи и уселся.

— Садись Далур. Разговор не будет долгим, но что без толку стоять? — немного помедлив, он начал: — Я родился на поверхности. Здесь. Почти два века назад. Отец с матерью были уже стары. Чудо, что камень даровал им меня. Так что я всю свою жизнь живу под небом, а не под горой. Я был ещё безбородым ребёнком, когда отец взял с меня клятву не соваться в глубины горы, не пытаться вернуться в отчие чертоги.

— Почему?

— Слушай! — Карагаз с недовольным видом ткнул толстым пальцем в сторону Далура. — Он никогда не рассказывал. Просто говорил, что там смерть и слепая злоба. Каждый раз, когда я спрашивал, я видел в его глазах страх и боль. Я поклялся, как он и требовал! Всё что я знаю — это то, что за полтора века до моего рождения весь мой клан, — он с трудом выдавил последнее слово, оно явно было для него непривычным, — навсегда ушёл из-под гор. И вот, мы три с лишним века живём под небом.

— Твой отец был Мастером над Руной?

— Как ты догадался? — Карагаз прищурился.

— Бляха на поясе. Бляхи с такой гравировкой носят только Мастера над Руной.

Карагаз опустил руку и неожиданно осторожно, с нежностью, дотронулся до бляхи.

— Да. Он был старшим Мастером над Руной и последним выжившим во время побега. Мне было около пятидесяти, когда он умер. Совсем слюнявый щенок. Щебень, — Карагаз тяжело вздохнул. — Я держу слово. Теперь мы живём здесь и не пытаемся вернуться под гору.

— Где же вы берёте еду?