Осколок

— С вами станешь… Сам скоро деревом обернусь, столько меж них шарахаться, — проворчал дварф и сразу добавил: — Молчун сказал. Единственное, что сказал за столько часов. Там каждые полверсты по стволу лежит. Где-то можно обогнуть, но там придётся по крутой обочине как-то объезд ладить. Ну а где только рубить…

— Прямо все ветровальные? Топором нигде не работал? Поймут же сразу!

— Не учи. Свой котелок варит.

— Интересно, сколько они хотят сегодня ещё протопать. Стемнеет скоро! — Адрей бросил взгляд на тускнеющее небо.

— Сходи спроси… Немного, думается мне. На следующей версте их ещё два завала ждёт. Один основательный такой. Ставлю золотой против драного башмака, что они уже подустали топорами махать.

— О! Затихли, — Адрей поднял палец вверх. — Дорубили наконец.

— Значит, и нам пора затихнуть. Ждём, — Арди надвинула поглубже капюшон с приколотыми листьями.

Тракт проходил внизу, в теснине, чьи оплывшие, немного пологие склоны густо поросли невысоким кустарником. Далур с Адреем залегли на самом верху, в высокой траве, лишь краем глаза выглядывая из-за тёмно-зелёных, уже начавших жухнуть стеблей. Арди и Молчун куда-то скользнули ужами, да так, что и травы примятой не оставили. Потянулись минуты.

В вечерней тишине стал слышен отдалённый стук многих копыт и грохот колёс по старым неровным камням. Спустя ещё немного времени к ним добавились невнятные голоса.

Наконец из-за поворота перед тесниной появился всадник и остановил коня. Животное устало топталось на месте, а всадник утирал пот.

— Вот и они! — прошептал Далур, вжимаясь в землю, несмотря на то что всадник был далеко и никак не мог его увидеть.

— Вижу. Тихо, — коротко бросил Адрей.

— Стой! — донёсся издали окрик, и всадник, развернув коня, скрылся за поворотом. Вскоре он вернулся с ещё одним человеком, и теперь они стояли вместе, оглядывая теснину, и говорили. Пришедший вторым устало махнул рукой и ушёл обратно к обозу. Всадник остался на месте и с подозрением разглядывал склоны теснины.

Вскоре из-за поворота показалась телега, за ней ещё, и ещё. Всего пять. На каждой сидели люди. Ещё тут и там вразнобой ехали всадники. Всего десять, если считать того в голове отряда.

Грохот колёс по древним плитам нарастал. Он почти оглушал в царившей тишине и покое. Фигурки людей и телег стремительно росли, и вот уже можно было различить лица и детали одежды.

— Толс! Вон он, третий слева, на пегой кляче, — горячо зашептал Далур, сильно толкая Адрея в плечо. — И остальные стражнички пожаловали, гляди!

— Ш-ш-ш. Услышат, — едва слышно проговорил Адрей, выразительно выкатывая глаза.

Далур прикусил завязку плаща и снова принялся разглядывать проходящий обоз вторым, не заплывшим фиолетовым пузырём, глазом.

Наконец голова обоза поравнялась с зарослями, приютившими залёгший отряд. На больших телегах расположились клетки из тонких прутьев, с одной единственной дверью, на которой висел массивный замок. Внутри клеток стояли в множестве ящики, бочки, и лежали мешки, кое-где накрытые парусиной. В идущей первой телеге лежал человек, и несмотря на тёплую погоду, кутался в шерстяной плащ. Ещё один поил его из бурдюка. Под грязной одеждой воинов тут и там проглядывали кольчуги.

Тот самый всадник, которого они увидели первым, всё так же недоверчиво оглядывал склоны теснины. Его глаза скользнули вверх, к месту, где лежали Далур и Адрей. Ещё ближе. И ещё. Далур напрягся всем телом, будто окаменел. Сейчас он был готов твёрдостью поспорить с дубовым поленом. Рука судорожно стискивала топорище. Голова по самые уши вжалась в плечи. Взгляд всадника проскользил ещё чуть выше и упёрся прямо в единственный открытый глаз дварфа. Сердце словно пропустило несколько ударов, а на напряжённом теле выступила испарина. Спустя ещё мгновение взгляд заскользил дальше.