– Господин полковник, армия визиря заканчивает переправу через Дунай у Браилова, – доложился капитан кавалеристов. – Два наших полка пока там придержали дозоры турок. Но при подходе их основных сил долго они противостоять неприятелю не смогут. У меня приказ от командира – передать вам просьбу как можно скорее проследовать за Серет. Отойдете за реку – тогда и нам будет гораздо проще от турок оторваться.
Следующие двое суток прошли в непрерывной гонке. В начале сентября авангард Третьей дивизии Суворова вслед за своими основными силами наконец пересек реку Серет и пошел дальше на север. Навстречу ему попалась пылящая по дороге колонна австрийцев. Бывшие союзники проходили мимо, таращась друг на друга.
– У-у-у, предатели! – ворчали русские солдаты. – Если бы не вы, дали бы мы туркам прикурить у Журжи! А так вон, обратно к зимним квартирам откатывай!
– Что поделаешь, господа, политика, чтоб ее!.. – чертыхнулся полковник Остен-Дризен. – Я с несколькими офицерами-цесарцами недавно тут переговорил, им и так за все происходящее весьма стыдно. Никак не ожидали они и сами вот такого!
– Ну да-а, два года впустую провоевать, сколько людей при этом потерять, а все зазря! – сплюнул командир Второго донского полка. – Лишь бы и у нас там, – кивнул он наверх, – хватило воли довести сию кампанию до победного конца. А то чего мои казаки в своих станицах будут рассказывать? Как им прикажете вдовам в глаза там глядеть? Для чего они тут с басурманами на саблях вдали от своего дома рубились?
– Наверху воли хватит, – уверенно произнес Егоров. – Не первая эта война с турками и не последняя. Все не зря, господа. С победой казаки вернутся домой. Будь уверен, Богдан Семенович! Немного еще нам осталось, дожать турок нужно!
– Дай-то Бог, Алексей Петрович, чтобы твои слова правдой оказались, – сказал со вздохом казачий полковник. – А то поглядишь вот на такое, – кивнул он на проходящие мимо шеренги цесарцев. – Ладно, я пару эскадронов тут на дороге для наблюдения оставлю. Кто его там знает, вдруг турки шибко обозлятся, узнав, что мы выскользнули из их ловушки, да и следом за нами на север двинут.
Третья дивизия Суворова вновь встала на свое прежнее место дислокации в Бырладе, а через неделю Егоров был вызван к генерал-аншефу. Александр Васильевич принял его немедленно.
– Рад, очень рад я, что в целости твой полк возвернулся, Егоров! – отрывисто произнес он после приветствия. – За такой славный арьергардный бой тебе бы самому и твоим героям-офицерам кресты на грудь вешать! Молодцы егеря, задержали неприятеля у реки, намяли сераскиру бока, мост взорвали и ушли восвояси. Вот уж он, небось, там ярился! Да и фланговый удар с востока от Дуная у турок тоже не удался, всего пару дней им не хватило там времени, чтобы отрезать нашу дивизию от основных сил армии. Хотя как знать, может, и пусть бы перекрыл путь, глядишь, и разбили бы мы там визиря, а, Егоров, как ты сам думаешь?
– Так точно, выше высокопревосходительство, непременно бы разбили! – уверенно воскликнул Лешка.
– Ну да, и я точно вот так же думаю, – кивнул Суворов. – Но приказ не просто от главнокомандующего, а от самой матушки императрицы был – не производить никакого рискованного дела и воевать строго так, как велит воинская наука. А наука в войне, как я полагаю, может быть одна, полковник, – это побеждать неприятеля всемерно, да не по утвержденным правилам и артикулам, а по личной уверенности и по твердому расчету! Причем воевать не числом, а умением! Не боясь при этом рисковать, опять же подчеркну – после самого твердого расчета! Ничего, русской армии еще предстоит бить всякого врага, а воинскую науку необходимо всемерно и далее развивать. Не дело это по закостеневшим, еще дедовским уставам воевать и ждать указания или одобрения сверху на любой свой маневр!
– Барин, чай позже подавать? – в комнату к Суворову заглянул Прошка.
– А чего это позже?! – встрепенулся тот. – Потом мне восемь пришедших с последней почтой газет читать, из коих шесть иноземных и только лишь две наши. А опосля я еще хотел бы и в церковь сходить. Так что ты крикни Митьку сюда, пускай он уже заносит приборы, вот вместе с Алексеем Петровичем мы сейчас и почаевничаем. Вы же не откажете мне в этом удовольствии, голубчик?
– Да неудобно как-то, ваше высокопревосходительство, – покраснев, ответил Лешка.
– Вот, слышал, Проша? Господин полковник не против чая, – усмехнулся генерал. – Подавайте уже его!
Александр Васильевич очень почитал черный чай, выписывая его из самой Москвы, как бы далеко он при этом ни находился. «По цене купи, как бы тебе дорог ни показался, выбери его через знатоков да перешли мне его очень сохранно, чтобы постороннего духа он отнюдь не набрался, а соблюдал бы свой дух весьма чистый», – писал он своему управляющему. Присланный ему чай он затем самым тщательным образом изучал, приказывая его просеивать через сито несколько раз. Заваривал его повар Митька непременно в присутствии самого Суворова. Наливал сначала полчашки, которую генерал отпивал, а потом давал указание оставлять так или же доливать кипятка.
– Добавляй сливки, Алексей, – подал он Егорову фарфоровую посудину. – Я в скоромные дни со сливками его люблю испить и тебе того же, голубчик, советую.
Разговор за чаем крутился вокруг последних событий, касающихся войны с Турцией. Несмотря на более чем полугодовое бездействие русских войск по причине отсутствия в них командующего и недавний досадный отход из Южной Валахии, в победе над неприятелем генерал-аншеф был совершенно уверен.
– Не позволит матушка императрица такому же сраму случиться, какой у цесарцев произошел, – заявил он уверенно. – Потому и отказалась она участвовать в этом позорном Рейхенбахском конгрессе, где австрияков просто втоптали в грязь. Помяни мое слово, Алексей: совсем скоро для нас барабаны сигналы «В атаку» и «На штурм» пробьют! Получен приказ, – взглянул он на Лешку пристально. – Главное армейское квартирмейстерство предписывает мне как можно скорее отправить твой полк в Кишинев, куда уже переехала из Ясс и вся ставка главнокомандующего. Жаль мне, конечно, с такими орлами, каков ты сам и какие под твоим началом служат, расставаться, но думаю, что совсем даже неспроста такая вот срочность возникла. Помяни мое слово, Алексей: совсем скоро нам опять доведется вместе неприятеля воевать. А там и до виктории недалеко. Думал вот позвать тебя к ужину, у меня сегодня господарь молдавский со всей своей многочисленной свитой обещался быть. Ты как, хотел бы на этом приеме присутствовать? – посмотрел он внимательно на собеседника.
– Ва-аше высокопревосходительство, Алекса-андр Васи-ильевич, – протянул жалобно Лешка, – лестно мне такое приглашение от вас слышать, но вы ведь и сами только что сказали, что вам предписано меня как можно скорее от себя в Кишинев отправить. Не хотелось бы мне вас подводить. Для такого вот дальнего перехода ничего ведь еще у меня не готово.